Уклад - Отрада. Книга первая. На пути к укладу

 

 

«Дорогие отцы, матушки, братья и сестры!

Бесконечно благодарен вам за уди­вительную книгу «Многая лета», подготовленную вами к юбилею моего 70-летия^[1].

До самого момента вручения на праздничной трапезе я не знал о ней. Слышал, что как-то гото­вятся поздравить. То, что я увидел, прочитал, пере­жил, ещё раз услышал, когда по вечерам дома Борис читал мне её из вечера в вечер, - как это рассказать? Радость, благодарность, плач - всё было. Спасибо вам. И поклон низкий от всего сердца, от всей души, за вашу любовь, за написанные слова, за вашу жизнь в Церкви.

Теперь узнал, что на вдохновении от первой книги родилось желание собрать книгу вторую, узнал, что началось обсуждение и в нём ревность о добром: нужно или не нужно это делать, полезно это будет для нас и для меня, полезно ли будет са­мим людям, кто будет участвовать в этой книге. По­явилось подозрение, что это как-то связано с про­славлением моего или чьего-либо имени?

Но сам я услышал в себе нежелание славы, узнав о второй книге. И не стремление выпятить как-то себя из всей нашей такой большой семьи. Оглядываясь на свою жизнь, я могу ответить на во­прос, который мне время от времени задавали: «Что я искал в своей жизни?» Теперь я могу сказать: «Я искал уклад».

С самых первых ещё школьных опытов, когда в 9-ом классе собирал до 30 детей с наших улиц, и мы жили с ними в разных делах и занятиях одной семьёй. Потом в Москве был КЮБиЗ, тоже одна большая семья. Потом московский клуб «Семья” и рядом юношеский клуб из ста студентов разных ву­зов Москвы. Потом московские трехгодичные курсы православной педагогики и культуры, как начаток общины. Потом Свято-Сергиевское волгоградское училище и поездки в Германию почти десять лет подряд. А теперь приход Сорока Мучеников Сева- стийских - православная Отрада.

В каждый из этих периодов над укладом тру­дились все, вместе. Это такое явление Божие, в ко­тором каждый от самых маленьких и до самых ста­реньких полноправный и действенный участник укладной семьи, общины, укладной жизни. Без это­го «все» нет уклада. При этом укладные откровения в жизни могут произойти от каждого. Никто не зна­ет, когда и от кого. Никто не знает, где и как. Но ес­ли они возникают, как пробуждение жизни, как дар радости, умиления, благоговения и любви, тогда все ответственны за то, чтобы ничего не потерять, со­хранить, сберечь и продолжить. Сберечь то, что со временем собирается в одно целое и делается тем, о чём Христос просит Отца своего: «Да буДут все еДи­но» (Ин. 17, 21). И чтобы нам: «Не постыДиться пе­реД Ним в пришествие Его» (1Ин. 2, 28), но «иметь жизнь вечную» (Ин. 3, 15) вместе с Ним в Царствии Небесном.

Это то, что и есть Церковь - Царство Божие. А в малом - община и каждая христианская семья. Это то, чему свойствен церковный уклад, как жизнь.

Никто в укладе не может быть единоличным устроителем уклада. Единолично можно призывать в уклад, радеть о нём, болезновать за него. Но тру­диться над укладом в одиночку или единолично нельзя. Мы все, кто учился в училище или приезжал на семейные, детские поселения и «Горлицу», знаем пусть небольшой по сравнению со всей Церковью, но живой опыт уклада.

Когда мне сказали о второй книге, я эту мысль встретил всегда живущим во мне желанием вместе продолжать трудиться в укладе и над укла­дом. Пусть это будет не раздор, не притязания и не претензии друг к другу. Пусть это будет уклад, т.е. преодоление обид, подозрительности, честолюбия, а вместе с этим и недоумений, недопониманий. Ра­ди того, чтобы едино быть, сообща трудиться и вместе собраться после смерти там, в Раю, имея опыт этого «вместе» здесь, на земле.

Пусть труд над этой книгой и будет этим «едино, сообща и вместе». Всеми силами я буду участвовать в этой книге. Я всей душою со всеми, кто в этот труд входит: учившихся в училище и не учившихся, приезжавших на летние поселения и не приезжавших, участвовавших в Августовском пед­совете и не участвовавших. Всем сердцем мне хо­чется пережить наше радостное «едино». Будет хо­рошо, когда это «едино» будет пробуждать каждого из нас и продолжаться как жизнь в работе над кни­гой.

С искренней любовью о Господе, отец Анато­

лий». 16.05.2019г.

 

От составителей серии книг

«УКЛАД - ОТРАДА»

Дорогие братья и сест­ры!

В нашей право­славной общине, при­ход Сорока мучеников Севастийских, в духов­ном училище имени преп. Сергия Радонеж­ского, в православном поселении "Отрада" за много лет собрался опыт движения к укладной жизни. К пользе ревнителей

уклада мы желаем поделиться этим опытом.

Перед вами результат соборного труда над се­рией книг об укладе. Об укладе, который за время безбожия был утрачен и стал тайной почти для всех.

Эти книги необходимы тем, кто ищет уклад. А также они дороги нам самим, авторам и составите­лям, так как во время осмысления и написания сво­его опыта мы шли к ясности того, что же есть уклад.

Слова прот. Анатолия Гармаева о трёх со­ставных частях уклаДа:

«1. Уклад - это таинство присутствия Бога с нами на земле в таинствах Церкви и отсюда в таинстве нашей жизни.

2. Уклад - это чаяние жизни будущего века и отсюда все главные смыслы жизни.
3. Уклад - это лад всех отношений: с Богом, Церковью, со святыми, друг с другом в семье, Отечестве, в Церкви. Тот лад, в котором есть:

• сила благословений,
• плоды Духа Святого и
• благость Христа;

Ими освящается, преображается и приходит в святость все нравственное добро человека.

В укладе есть нравственная и духовная со­ставляющая.

При этом есть путь к укладу и путь в укладе. Есть жизнь в укладе и труд стояния в этом. Есть брань с самим собою за уклад. Потому что истина нашей жизни, о которой говорит Господь, есть жизнь в укладе.

В центре такого уклада - Христос.

Уклад - это таинство жизни. Он дан и дается Богом как Царство Божие на земле, как путь, как спасение».

Здесь вы сможете прочитать живые истории, события, связанные с общинной укладной жизнью Отрады. А также до и после Отрады, в годы жизни в училище, в дни приезда на летние семейные посе­ления...

События, которые преобразили, обновили, да­ли новые ориентиры, опыт и силы жить и поступать по Евангелию.

Вы прикоснетесь здесь к пережитому авторами текстов таинству участия благодати Божией в их жизни, делающему жизнь освященной и оживаю­щей во Христе.

В итоге возможно и вы сможете восчувство­вать свой собственный опыт уклада в отдельном событии или в целом за период жизни.

Может быть, это будет опыт вашего выхода из трудной ситуации или любой, самый незначитель­ный с первого взгляда эпизод, но для вас особо зна­чимый на пути воцерковления. Возможно, эпизод, связанный с обрядовой церковной жизнью, в кото­ром душе открылась принадлежность церковной семье, общине, святому Отечеству, Церкви земной и небесной. Или непростое обретение ладных отно­шений с ближними. Или встреча с собой...

Разделы книги - «Душеустроительный путевоДи­тель» и Программа «УклаДное воспитание в се­мье и школе» - особо важная часть этой серии книг, имеющие самое прямое отношение к теме уклада.

Также в этих книгах вы прочтёте о событиях, связанных не только с Отрадой и училищем, но и об опыте семейного уклада людей, живущих в разных регионах России, о поиске укладной жизни на дру­гих приходах, личные размышления об укладе и его значении в деле спасения, рассказы о своём роде.

Живые истории наполняют реальностью жиз­ни само представление об укладе, о его целостно­сти. В итоге высота слов о. Анатолия, вошедших в эти книги, становится узнаваемой.

Через встречу с опытом людей, чьи истории изложены в серии книг "УКЛАД - ОТРАДА", Бог даст, мы все увидим яснее, что же есть жизнь в укладе. И что для этого нужно искать и чего держаться.

Уроки о. Анатолия Гармаева

Елена Викторовна Цыпина

Урок 1

 

Это был конец 2001. У нас с мужем было уже пятеро детей, старшему - 7 лет, младшему - полго­да. Было много вопросов по воспитанию, по жизни в семье, были и вопросы духовные. И однажды мой свёкор, протоиерей Леонид Цыпин, на беседе со мной о детях сказал, что приедет прот. Анатолий Гармаев к нам в Германию, и я смогу задать ему свои вопросы. Первая встреча осталась в памяти та­кой.

"Отец Анатолий, что же нам теперь делать, если мы такие грешные, а дети уже есть и их нужно воспитывать, а мы сами немощные? - А кто это «мы»? - Ну, мы, с мужем. - А причем здесь муж?"

"...Что? Что делать, если я? ... Я такая ...грешная?" - батюшка развернул меня к самой себе этим вопросом. А мне было так удобно все свали­вать на мужа!

Урок 2

Уже дома, он был у нас в гостях, была фраза "надо сокращать потребности". У меня все внутри сжалось от этого. Как сокращать? Мы и так очень скромно с пятью детьми живём? А что было сказа­но? Ведь в Евангелии об этом же: "ГДе сокровище ваше, там и серДце ваше" (Мф. 6, 12). А потом увиде­ла, как пухнут они, эти потребности при разгляды­вании рекламок, предлагающих вещи и продукты по сниженным ценам. Когда мне становится нужной вещь, о существовании которой раньше и не знала, и без нее обходилась. С тех пор очень бегло, иногда просматриваю рекламу, когда что-то нужно купить, но никогда из любопытства: "что там предлагают?"

Урок 3

Потом было лето 2002, когда отец Анатолий приехал к нам в лагерь в Германию с помощником Алексеем Голиком. Собралось около 100 человек. До этого у нас были детские лагеря с приезжающими в гости взрослыми. Образ детских лагерей дал нам немецкий православный священник Иоханесс Нот- хаус. Он собирал только детей, преимущественно до подросткового возраста. Три раза в день молитва по молитвослову, переведенному на немецкий с грече­ского, занятия по Катехизису до обеда, и после обе­да проведение времени с детьми на озере, в похо­дах, играх - одним словом, развлечения.

В этот раз из интереса к личности российско­го гостя, известного своей педагогической деятель­ностью, приехало много взрослых. Мы не знали, как нам организовать такую массу людей: молодёжь, родители с детьми, одинокие взрослые, дети без родителей. Отец Анатолий показал, как можно ор­ганизовать общинную жизнь: чтобы было органи­зованно и функционально, нравственно и радостно, и духовно.

Все участники были разделены на несколько малых групп, так называемых объединений, чтобы дежурить и проводить события в этих малых груп­пах. Группы были собраны не по возрасту, что сна­чала вызвало протест молодежи и подростков, один из них сказал: "О чем я буду говорить, например, с вами (показав на взрослую женщину, многодетную мать), о венике что ли?" Отец Анатолий настоял, чтобы не было разделения на молодёжь и взрослых с малыми детьми, чтобы была разновозрастная структура. Сегодня для нас это обычное дело, но то­гда - открытие!

Был так называемый СХОД, где были вырабо­таны правила жизни в таком общинном собрании: некоторые мы держим до сих пор, например: не пьём спиртное, когда собираемся вместе на поселе­ние, может быть только общая чаша за празднич­ной трапезой. А если случается, забываем, то сразу последствия - подростки тоже собираются парал­лельно со спиртным.

Урок 4

Удивительное событие - "Многоголосие".

Сомневались, получится ли? Получилось! До сих пор помню тему: "Дивен Бог во святых своих!" (Пс. 67, 36). Поразило! Это не концерт с аплодис­ментами. Каждый участник многоголосия готовит что-то по заданной теме: стихотворение, песню, прозу, может и танец, а может при вдохновении и что-то просто сказать. Участники не договаривают­ся, кто, когда и что будет делать, говорить. Не­сколько ведущих, 2-3 человека, начинают событие каким-то произведением, отрывками из него, ведут красную нить в течение всего многоголосия. Каж­дый участник внимательно слушает, внимает. И ес­ли приготовленное им произведение продолжает то, что только прозвучало, тогда после нескольких

секунд паузы он вступает, продолжая нить темы. Было очень торжественно, тихо, все внимали друг Другу, и думается, был с нами в этом событии Гос­подь. Потом несколько раз я была на многоголоси­ях, и всегда так, всегда Господь рядом в этом собы­тии, где все так искренне славят Его и Его святых, Его Церковь.

 

 

 

 

Где уклад, там подвиг

Надежда Николаевна Акжигитова Сила любви

Однажды, после второго нашего посе­ления в Дубовке (1995 или 1994 г.), меня оставили за­крывать лагерь вме­сте с подростками. Их было человек два­дцать. Я с ними оста­лась одна. Среди них одному было восем­

надцать лет, остальные младше. Еще в общине бы­ли крещеные афганцы. Их было четверо 12-14 лет. Будучи старшим воспитателем, я попыталась ста­вить их в укладные действия, как видела в училище, то есть в порядок, чин, посадка за столом по чину, молитвенное правило - все строго. Идет сопротив­ление. Я не могу понять, в чем дело, не могу их со­брать, они все разлетаются. Перед батюшкой никто не разлетался, а у меня все убегают. Ничего не по­лучается, приходится самой у плиты стоять, гото­вить, даже убираться, потому что никто ничего не хочет делать, ни девчонки, ни мальчишки. Потом оказалось, что они-то и были наше будущее - цер­ковно-приходская школа, где они все потом собра­лись.

Однажды к нам приехали студенты, те, кото­рые уже поступили учиться. Они прошли все испы­тания, экзамены и приехали просто нас проведать. Когда они увидели нашу жизнь, посмотрели на мои слезы, одна из них, теперь она матушка Евгения, го­ворит: «Надежда, ты же умеешь любить. Мы видели, как ты любишь, мы же к тебе любящей приехали... Почему же их ты не любишь?» Я на это: «Ну, поло­жено то-то, то-то». «А ты возьми и просто полюби их». Вот тогда до меня дошло: все хорошо - и дис­циплина, и порядок, но, если нет любви, все разва­лится. В тот момент для меня это было, как гром. Я стою пораженная и понимаю, как всё просто. Таким было моё первое испытание в Церкви.

Я пришла в Церковь после долгих скитаний по разным религиозным направлениям. Пришла за церковным укладом, потому что я воспитана в се­мейном укладе у своих родных бабушки и дедушки. Потом попала в семью своих свекров, где был такой же строй жизни. Семьи были татарские.

В церкви этого же искала - то есть действий уклада среди религиозных людей. В укладе я знала чин, постановку в чин, послушание младших всем старшим, о главенстве старших. Даже если старший не очень хороший человек по характеру. Мой де­душка Иван (Царство ему Небесное) был пьющий, бабушке много от него доставалось. Но он был в се­мье хранителем уклада. Мы это все чётко знали, бо­ялись его, и при этом не соединяли его греха пьян­ства с его положением в семье, потому что чтили чин. Мы даже не знали, что это называется чином, просто жили, как издавна было положено жить на Руси. И у мусульман так было.

Я тогда не понимала, что мусульманство все- таки другая вера, тем не менее, уклад по внешнему строю был такой же, как у русских. Уклад высвечи­вал самое лучшее, что есть в людях любой нации. За счёт этого естественного, хоть и падшего уклада, нации, видимо, могли сохраняться веками.

Когда я пришла в Церковь, оказалось, что есть внутренний уклаД - внутреннее наполнение внеш­них действий уклада. И оно совершенно другое, чем у других не христианских народов. Об этом мы даже не подозревали. Я думала, что глубина уклада - это уважение друг к другу, милость и взаимопомощь — это все так естественно. Но жизнь потом показала, что это естественное для своего очищения и благо­датного углубления требует таких потрясений, о каких я и думать не могла.

Ресурсы уклада

Это было неожиданно, я не ожидала, я думала, что любовь, это мое, личное, оно никого не касается кроме семьи. Любовь - это мужчины и женщины, матери и дети. А с остальными - это уважение ко всем, миролюбие со всеми. И вдруг надо всех полю­бить. И этих детей, которые такие разные, такие ху­лиганистые, лгуны, даже есть и вороватые... Это было выше сил. Но в тот момент я не то, что поня­ла, а Господь в сердце открыл глубину, и я пошла за Ним. Из этого воспитания мы все вышли потом на многие года друзьями. С Катей Байрамовой так сдружились, что она мне друг больше, чем её мама, Наталья Львовна.

Спустя годы мы вспоминали это наше поселе­ние, когда целый месяц жили одни. Потом нас настигло еще одно испытание. Один мальчик из Ки­ева вдруг сильно заболел. Ему вызвали скорую, определили менингит, забрали в больницу. Все симптомы настолько яркие были, что профессор в Волгограде сказал: «Можете даже не проводить анализы, это типичный менингит». Но вскоре нас выписали и наложили карантин. Четыре монахини (мы на территории монастыря были) к нам вообще не ходили, с нами не общались, потому что строго запретили. Мы оказались с тем запасом продуктов, который у нас был. Брошенные всеми, мы остались одни. Как раз было время отпусков, в сентябре все разъехались,

Я упала духом. Ребята сразу собрались, уте­шили. Вдруг приезжает Максим, теперь священник Максим, с другом. Они бегут к нам, подходят к до­мику. Я выставила руки вперед: «Ребята, к нам нельзя, у нас менингит, вы заболеете!!!» Стала рас­сказывать им все предписания врачей. А они пе­реглянулись между собой и вдруг как кинулись к нам, начали нас целовать, обнимать. В них было столько любви, щедрости, столько для нас радости и утешения.

Это были всё уроки Господни. Они с нами прожили две недели, для меня это была такая под­держка. Мы тогда сделали все, что возможно, чтобы там прожить. На общем огороде были помидоры выращены. Поскольку все уехали в отпуск и нам сказали что-то делать с помидорами. Настя, моя дочь, со Светочкой, тоже поступившей на первый курс, всю ночь крутили заготовки на зиму. Настя все нашла - и котел, и дрова, и сама все закрутила. Столько сделала, что мы не один год ели эти зака­танные помидоры. Батюшка много потом всем рас­сказывал об этом. Все удивлялся и радовался. И для материнского моего сердца это было большое уте­шение. Ещё бы! Я ведь совсем другая. А в ней, в моей Насте, очень ярко проявилось все лучшее нашего рода.

Другую часть помидор Паша, брат отца Сергия Попова, ездил и продавал. Мы столько денег выру­чили, что жили на них всей нашей общиной. Они всё это сделали сами, я и не вникала. Я так не умею. Паша останавливал машины, просил водителей по­мочь. Они приезжали на наш огород, загружали по­мидоры и ехали где-то продавать, мимо рынков. Это было удивительно.

Такого опыта нашей жизни в училище, уклада любви и очень простых отношений я потом никогда не переживала. Мне был показан уклад изнутри. Из этой простоты всё лучшее рождалось в этих ребятах с такой силой, оставалось только удивляться их за­боте, ревности. А сколько смекалки, предприимчи­вости, смелости. Тогда я впервые стала понимать, какие ресурсы заложены Богом в людях, заложены в укладе.

После пережитого опыта любви я стала про­тивиться той строгости, которая потом началась в училище. И ребята, которые там были, тоже испы­тали, как легко и просто было жить в укладе. С тех пор мы с ними, как заговорщики. Они теперь мои друзья на всю жизнь.

Мужество в укладе

Это было в 2004 или 2005 году. Годы как-то сливаются в одно, я не вела дневников, записей ни­когда было. Наш Володя Ли, кореец (Царство ему Небесное), договорился со своими родственниками корейцами, чтобы нам поехать с ребятами на их по­ля собирать помидоры, лук, морковку, редьку. Уеха­ли. И вдруг к батюшке приезжают гонцы с вестями, что там творится что-то неладное: все разваливает­ся, ребята пустились во все тяжкие, даже начали пить, никто не работает.

Батюшка вызывает нас с Надеждой Иванов­ной Аблекаевой, и говорит: «Поедете поднимать ре­бят, налаживать все». Но у Надежды Ивановны что- то произошло в семье, и я осталась одна. Как я боя­лась, я так не хотела ехать, я не хотела уезжать от батюшки, под его крылышком так тепло было. Но что делать? Пришлось ехать по послушанию.

Когда приехала, была поражена. Я просто упа­ла в такую печаль после всего увиденного, я не ве­рила, что наши ребята могли так жить. Первое, что я сделала, сказала: «Так, ребята, вечернее правило». Все нехотя встали. «Утреннее правило. Завтра. Кто будет готовить завтра?» Это я уже наученная, здесь мне батюшкин опыт. «Давайте составим расписа­ние, кто в какой день будет дежурить на кухне. Пра­вило утреннее кто будет вести? Хорошо, я буду». Перед каждой трапезой молитва, утреннее, вечер­нее правило.

А через несколько дней Роман (Царствие ему Небесное), он у корейцев был старший, приходит к нам и говорит: «Скажите, пожалуйста, вы чьи? Я все за вами наблюдаю-наблюдаю, чем вы их собрали? Я не могу понять. Я вот вижу, что вы с ними правило стали читать, за едой молиться. Неужели этим мож­но людей собрать?» Я стала с ним беседовать, и он часто стал приходить ко мне на беседы, стал спра­шивать, а потом говорит: «Познакомьте меня со своим батюшкой». Я батюшке передала через лю­дей, что Роман хочет с ним увидеться.

И после этих встреч с батюшкой он крестился, и батюшка стал его крестным. Его жена тоже кре­стилась. Такое действие было укладным. После это­го корейцы стали членами нашей общины. И не од­на, а несколько семей. Теперь я знаю, как можно со­бирать. Надо сначала собрать душевно, а потом уже в какую-то дисциплину ставить. Это «во что-то ста­вить», оно от Господа подаваемое. Молитвенные правила организовали и физически держали, а в то же время Господь начал там быть и ребята собра­лись.

Потом пошли морозы, холода, снег. На полях мы жили в балаганах - это деревянные, летние жи­лища у корейцев. Щели были толщиной с палец, и снег туда намётывало. Ночью встаю, а снег прямо на наших кроватях. Девочек я отпустила, потому что холода, и одна с ребятами. Так с ними и спала на этих деревянных полатях.

Я сильно заболела, и все ребята стали меня опекать. Никто никогда до этого обо мне так не за­ботился. И чаи горячие, и варенье, и мёд, и словом пытались меня утешить, и одеялами укрывали. По­том все-таки вызвали Володю и говорят ему: «Заби­райте её, мы сами доработаем». А уже надо было из мерзлой земли выкапывать свеклу, редьку, морков­ку.

Когда я приехала в училище, батюшка меня не узнал. Я вошла вся истощенная, как смерть. Но ду­шой я была как никогда живая. У меня был внут­ренний подъем, какое-то восторженное состояние тихой радости. Я говорила людям: «Вы не видели, не испытали того, что мы испытали». Это тоже был уклад. Он собрал всех людей. Потом долго ребята вспоминали про то, как мы на полях жили.

Спаси всех, Господи!

 

Уроки о. Анатолия Гармаева

Елена Викторовна Цыпина

Урок 5

Событие - «Изба» или «Горница», где мы, то­гда молодые участники, были «стенами избы», а от­цы (отец Анатолий, отец Леонид Цыпин и дьякон Сергий Досычев) сидели внутри и говорили на ка­кую-то важную тему, сейчас не помню какую, что-то о Церкви. Мы слушали, учились слушать. Потом в какой-то момент «стены оживали» и мы могли за­давать вопросы, потом «снова замолкали», и так не­сколько раз. Мы учились у старших, учились их жизненному опыту и опыту церковному, учились слушать, слышать, думать.

Урок 6

Первый раз в моей взрослой жизни, в жизни многих из нас, были хороводы. Сам отец Анатолий их заводил, какая красота! Какая радость движения,
пения, общения! А как понравились они нашей мо­лодежи - они, не выучив ещё слов, почти в тишине водили их каждый вечер - молодые, красивые, ка­кие-то тихие даже. До сих пор хороводы водят у нас и в семейных поселениях, в детских лагерях и на приходе в Дортмунде по большим праздникам, на Масленицу.

Урок 7

Когда мы с мужем и с младенцем Устином (1 год), провожали батюшку в аэропорту, вели ка­кие-то «высокие разговоры», задавали вопросы. Ба­тюшка, взглянув на испачканное лицо моего сына, сказал: «вытирай его, пусть привыкает быть чи­стым...», вернул меня к моему материнству из заоб­лачных сфер. Если что видел, неверное, тут же, не укоряя, исправлял.

Что такое Церковный
уклад?

протоиерей Анатолий Гармаев

Церковный уклад

это три вместе:

• условия и предметы земной жизни;
• человек и его окружение;
• Бог и Небесная Церковь.

ВуклаДе есть:

• путь к укладу и
• два пути уклада: жизненный и Господень

ВуклаДе есть:

• события;
• труды;
• делания.

УклаД - это:

• семья;
• род;
• община;
• Отечество;
• Церковь.

О семейном укладе

Семейный уклад - это жизнь семьи.

А есть разлад, разделение, раздирание семьи.

УКЛАД - когда семья собирается не только сейчас (ныне), чтобы вместе быть, но быть семьёй всегда (присно).

Возраст семьи будет разный - десять, два­дцать лет, сорок, пятьдесят... И это будут не точки кризиса, а юбилеи. Не ниточка отношений, готовая порваться в любой момент, а юбилей.

«Священным Да буДет он Для вас, - го­ворит Господь, - (ради этого) не обижайте оДин Другого... Но исполняйте постановле­ния Мои и храните законы Мои и исполняй­те их, и буДете жить спокойно на земле» (Лев. 25, 12. 17. 18).

Уклад - это когда семья собирается, чтобы быть «во веки веков». Родятся дети, и дети детей, и дети тех детей... И не распадётся семья, но возрас­тёт в род. И первые родители будут старейшинами рода. И будет семья в роды родов. И будут чтить в каждой семье, в каждом поколении семей лучших людей рода. И этими лучшими людьми будете вы, первая семья, от которой началось после советского безбожия новое развитие, устроенное по-Божьи. Вы будете старейшими людьми рода, и даже старей­шинами. И вас будут чтить, потому что вы начали род. Вы заложили обычаи, которыми семья созида­ется. Вы положили такие отношения друг с другом, которые идут во веки. Вы так жили и живёте, что всё освящается Богом и Бог принимает вас как сы­нов и дочерей Своих, как народ Свой.

И это делает семейный уклад. Он и рождает род. Он, оставаясь семьёй в роды родов, хранит род. Он, уклад, и продолжает род. Сначала род, потом народ. А без семьи, без семейного уклада и народа
нет. Одно только общество индивидов. Ради себя живущих.

Что такое Церковный
уклад?

Призвания уклаДа:

• Жизненные (пять):
• любовь сыновняя;
• супружеская;
• родительская;
• отечественная или гражданская;
• к Богу - святость; и к Церкви.
• Евангельские (семь):
• Быть на пути, в истине и жизни, которые все есть Христос (Ин. 14, 6).
• Взяв крест, и душу свою положив за други своя, и тем входя в тайну Его (Кол. 1, 27), следовать за Господом (Мф. 16, 24; Ин. 15, 13).
• Страдая и терпя (созданы во Христе на это - делать добро (Еф. 2, 10).
• В дарованиях и плодах Святого Духа проводить земную жизнь (1 Кор. 12, 7-13; Гал. 5, 22).
• В Боге пребывать, в мире и любви (Рим. 12, 3­21).
• В добродетелях блаженными быть (Мф. 5, 3-11).
• В нового человека облечься, созданного по Богу

(Еф. 4, 24).

Как мы уклад осваивали

монахиня Мария

Укладная молитва

Уклад? Так не просто говорить о нем. О его внешней стороне все знают. Церковь-организацию все знают. А вот о внутренней, о Церкви- организме... Это же тайна. Как ее расскажешь? Начну с нескольких ярких картинок.

Это был зимний праздник, то ли святителя Николая, то ли Рождество, но большой праздник был, общинный, общинники из города должны бы­ли собраться. Трапезу устраивали учащиеся учили­ща. Только вот беда - денег нет. Мы к батюшке: «У нас нет денег, что делать?» А батюшка: «У меня то­же нет».

Я помню, когда-то был период: пшенку одну ели. Тогда шутили. Первое - вода с пшенкой, второе

- пшенка без воды, третье - вода без пшенки. Таки­ми шутками веселили друг друга.

Вот и теперь встал вопрос - как устраивать праздник. Собрались и начали делиться: кто, что умеет делать, чтобы плоды рукоделия продавать и так добывать деньги. Комната батюшки рядом бы­ла, дверь тонкая, все слышно. Батюшка долго слу­шал, потом выходит к нам и говорит: «Вы для чего сюда собрались в училище? Торговать?» Мы смот­рим, друг на друга и тянем: «Учи-и-иться». «Ну да, учиться, а чему? Чему будете учиться?» Мы расте­рялись, но кто-то догадался: «Молиться же надо!»

Тогда мы решили читать канон Божией Мате­ри. Батюшка успокоился: «Наконец-то». О чем, к че­му он нас вел? Мы встали на молитву, только про­читали канон Божьей Матери, как слышим звонок. А батюшка говорит: «Помолитесь, вот человек при­шел, через него Господь вам деньги принес».

Действительно, он принес деньги, по тем вре­менам пять тысяч - это были очень большие день­ги. Мы настолько растерялись, прямо оторопели. У нас был шок. Так мы встретились с реальным уча­стием Божиим. Господь нас так назидал. Этого же никто не придумал, не подстроил. Все естественно произошло. У нас такая была радость. После этого мы стали канон читать постоянно в каждый чет­верг. А потом, когда начались службы в своем храме, батюшка перенес чтение канона на начало воскрес­ной службы.

Так мы узнавали силу соборной молитвы. Та­кой же отклик Божий мы знали каждый раз, когда мы за трапезой просили друг друга помолиться о наших близких. Решили в основном на ужине про­сить. За завтраком у нас молчание, так по укладу, за обедом мы слушаем чтение житий святых, поучи­тельное чтение, а за ужином свободное общение.

Среди этого общения навыкли на ужине про­сить друг друга помолиться за кого-нибудь. И что удивительно, явная реальная помощь была. Проси­ли - кто за маму, кто за папу, у кого-то с братишкой что-то случилось. У кого-то с бабушкой, дедушкой. Столько просьб разных.

Потом звонят из городов и сообщают, что все наладилось, благодарят. И мы с такой верой, вроде кушали, но вздохнули, кто-то искренне, кто-то про­сто вздохнул, кто-то не вошел в это событие, но пе­рекрестился, а помощь идет, действительно Гос­подь помогает, и это всех потрясает.

Когда приезжали общинники или родители, они рассказывали, как действенно пришла к ним помощь Божья. Господь рядом, совершенно рядом. Соборная молитва настолько сильная, что ни по-

просил у Господа, и Он помогает, Он рядом. Это со­борность, это жизнь единства.

Уроки уклада

Для приемных испытаний нового набора учащихся в училище батюшка собрал педсовет из студентов предыдущего курса. Мы уже прослушали курс основ церковной педагогики, знали о церков­ном укладе, об этапах воцерковления, о катехиза­ции. Мы прожили год все вместе, единой жизнью, бок о бок жили, последний кусок делили между со­бой. Теперь надо было устраивать приемные испы­тания. Не экзамены, а испытания! Для этого жить в нашем укладе две недели, чтобы увидеть, способны ли воцерковляться не через занятия, а самой цер­ковной жизнью, и есть ли в них радение о своем спасении.

У нас в педсовете по приемным испытаниям был большой энтузиазм. В группу входили: Анато­лий Омельченко, теперь он уже священник, Валерий Дранников, теперь иеромонах Николай, Ирина Скрябина и я. Такая радость была. Батюшка благо­словил нас самим разработать программу испыта­ний. Мы опирались на то, что батюшка задавал нам за год до этого, когда мы поступали. На собрании педсовета мы решили, что будем жить с поступаю­щими едино, как одно целое. Устроили палаточный городок, на кострах готовили и по очереди дежури­ли, читали утреннее и вечернее правило; перед пра­вилом проводили вечерний совет, как прошел день.

Через полмесяца такой жизни батюшка со­брал нас и говорит: «Скажите, для чего вы все это делаете? Зачем?» Там, на основной территории идет семейное поселение - семьи, мамочки с детьми, об­щинники из города, целая община, а мы сами себе устроили отдельный лагерь. По своей самости, об­радовались, что можно самим что-то делать, от­дельно. Не вместе со всеми, держась Церкви- организации, а не входя в организм церковной жиз­ни, не живя единой соборной со всеми жизнью. Ради чего? Мы думали, что уже не учимся, мы живем. Ка­кой жизнью? Святой, церковной?

Мы растерялись перед этими вопросами. Не сразу, но все-таки до нас дошло. Оказывается, мы не вошли в церковную жизнь, а оторвались от нее. Ко­гда мы это осознали, что, проучившись в училище - кто год, кто два - мы только начали входить в цер­ковную жизнь, церковный уклад, но еще ничего не поняли.

Тогда только через строгие вопросы батюшки сообразили, как надо было испытывать наших сту­дентов, и что испытывать. Это осознание своего первого опыта было настолько неожиданное и сильное, что всех просто потрясло. Батюшка сделал так, чтоб не самому это сказать, но, чтобы нам дать пережить себя прежних, и чтобы после этого от­крылся путь к себе новому. Когда это дошло до нас, естественно, запомнилось надолго, то есть навсегда. Мы стали исправляться. Свернули палаточный ла­герь, начали с поступающими жизнь в семейном по­селении и влились в объединения (тогда они назы­вались рода). Здесь все вместе, сообща и едино: мо­настырский уклад, семейный, престарелые и при­езжие. Вот, о чем радел батюшка.

Давно уже разъехались выпускники после училища. Братья почти все стали священниками, у них свои приходы. Складывается у всех по-разному, но закваска общинная остается. Став священника­ми, они стараются вести свою паству, окормляют детей, семьи, то есть, участвуют отдельно в каждом, и во всех вместе, общинку создают, чтобы в этой Единой, Соборной, Святой Церкви жить.

Удивительно, конечно. Я встречаюсь со свя­щенниками, вышедшими из семинарии. Есть среди них такие, которые радеют об общинной жизни, по­печение об этом имеют. Но многие просто испол­няют службы, требы, имеют о ком-то личное попе­чение, кто приходится их чадами. Но общинную жизнь не получается у них устроить. И не знают они о ней. По книжкам этому не научишь.

Уклад нельзя рассказать на экзамене, его надо проходить и усваивать жизнью. Как научиться пас­тырю собирать свою паству? Нужны такие церков­ные учебные заведения, о которых писал святитель Иннокентий Московский. По нему ведь батюшка устраивал училище. И его небесного благословения всегда испрашивал.

Картинки уклада в деревне

Теперь промыслом Божьим у каждого из вы­пускников училища своя жизнь сложилась. И меня тоже вывел Господь в иную жизнь, в уединение. И семью Михаила Павловича с Ириной Ивановной то­же вывел в самостоятельную жизнь. Только из об­щины нас Господь не вывел. Вроде и удалил от От­рады, дал самостоятельную жизнь, но нет, мы оста­емся едино. Они, Михаил Павлович и Ирина Ива­новна, осваивают семейный уклад, а я монастыр­ский. Казалось бы, мы отдельно, но не порознь, а собрано. Все равно мы вместе с Отрадой.

В каком смысле? Укладная жизнь у нас разная. Но мы едины - в чем? В том, во что собирают бого­служения. На богослужении мы один клирос, и едем одной машиной в храм, и ревность о богослужении у нас одинаковая. Служить на клиросе - это такая
ответственность, идти за священником, не пропу­стить его слово. И перед Богом же все наше служе­ние, перед Ним и вся наша повседневная жизнь, о духовном жизнь.

Такая вот маленькая       кар­

тинка. Михаил Павлович, Ирина Ивановна, сено, жара, два месяца нет дождей. И се­но, конечно, не очень, как хворост. Но другого нет. Сенокос и... со­бирается дождь, сейчас вот хлынет. И дождику ра­ды, а сено как же? Вот только последний стог со­брали, и пошел дождь. Такая радость, такая благо­дарность, что успели, каждую минуту благодар­ность Богу. Там, где мы живем, на земле, мы каждую минуту благодарны Богу. А тогда это радость и сча­стье было. Осень идет, а Господь дал собрать сено, слава Богу, и дождик все полил.

Или вот с водой туго бывает. Надо постоянно включать скважину. Ждешь, пока водичка наберёт­ся, только надо.Иисусову молитву, и включил. Мо­лишься, сколько-то там молитв Иисусовых: «Госпо­ди, Господи, помилуй, помоги!» Вода набралась, вы­ключила, читаю псалтирь, пока вода идет. Время нужно, чтобы набралась, читаю псалтирь, выклю­чила. И так целый день, с молитвами, с болью за то, чтобы что-то успеть.

Но труды эти ведь не только для себя. Вот Михаил Павлович сюда в общину присылает мед каждый год. Хотя все трудней и трудней с медом становится. У меня монашеский уклад, я в нем буд­то одна. Это совсем другой уклад, чем семейный. Но благословение батюшки, настолько оно сильное... Если батюшка благословит, хоть и трудно бывает, а невозможно не исполнить. И исполняется.

Как-то батюшка благословил свою семенную картошку вывести. Чтобы для будущего была хо­рошая своя семенная картошка, по всем парамет­рам. Я никогда не выращивала картошку, не знала, как это делается, пришлось осваивать. Батюшка сказал как, и освоила. Теперь, если кто приедет жить сюда постоянно, ему понадобится картошка, а она уже есть.

Вот такие зарисовки из жизни. И батюшка нас никогда не оставляет, и мы всегда в молитве об От­раде, и Отрада - это часть нашей жизни.

Вот и Великий Пост, если посмотреть, мы его также проходим, как здесь в училище в свое время напитались. Деревня, где мы живем, небольшая, но старые обычаи у них очень тяжелые, много языче­ского. Например, умирает человек, начинаются по­хороны. Допустим, и священника позовут, и он от­служит, но дальше такое начинается... Все, что они делают, языческое. Это ужасно. Когда мы приеха­ли, конечно, внимание к нам, и кто такие приехали. Можно ли взять что-то хорошее, правильное? И мы потихоньку внедряли, как правильно человека хо­ронить. По тем традициям, как это у нас, в Отраде, происходит. С поминальными трапезами об усоп­ших. Потихоньку все вносили. Удивительно, как люди меняются. Теперь уже и за трапезой, чтобы была водка? Да вы что, ни-ни. Раньше у них водка как закон, потом песни пели, драки были, и гулян­ками заканчивалось с пьяным хохотом и тому по­добным.

Люди не понимали, чем горе свое закрыть. Да, накормить, напоить пришедших помянуть - это было самое главное. А чтобы душе человека помочь, помолиться за него, вспомнить все доброе, все хо­рошее, что он совершил, чтобы это на весы суда Бо­жьего легло, и чаша перевесила бы его грехи - об этом не то, что думать, но даже и не знали.

Удивительно, что наше радение люди услы­шали, и теперь стараются, чтобы было, как положе­но в Церкви и все с этим согласны. А кто не согла­сен, кто привык, тех тоже не выбросишь, их где- нибудь на кухне накормят, а то и выпить дадут. Та­кой случай был. Одна бабуля наказ давала: «Меня похороните по-церковному. А если кто захочет нечестиво меня помянуть, с водкой, пусть там, воз­ле туалета стоят, как хрюшки. А меня как положено, без водки». И что же? Умерла. Поминки были «как положено в Церкви». Но и такие хрюшки никуда не делись, не выгонишь же. Так и стояли возле туале­та. Вот такая ревность церковная постепенно утвердилась в деревне. Много еще можно говорить, но лучше жить так - в укладе. Совсем другая жизнь.

               -<• • ® • •><      

Уроки о. Анатолия Гармаева

Елена Викторовна Цыпина

Урок 8

В 2004 году приехали мы в Отраду на поселе­ние с тремя младшими детьми, младшему было 1,5 года, а старшие трое поехали в детское поселение у себя в Германии. Мы готовились к худшему, но дей­ствительность превзошла ожидания. Давно не были в России, по дороге покупали пирожки. Дочь, Аня 5 лет, заболела, понос, рвота.

Поселили нас в одной комнате с другой се­мейной парой за занавеской. Устину - 3 года, Грише - 1,5. Аня уже не вставала, ничего не хотела, пила с трудом, выносили под дуб полежать, на воздух. Об­ливали холодной водой из колодца для поднятия иммунитета. Дали пить «Кока-колу», мы же строгие родители тогда ничего не разрешали, а детям очень хотелось. Отец Сергий Мотовилин, врач по образо­ванию, разрешил: «Если хочет, то пусть хоть Кока- колу пьёт». Но была какая-то уверенность, что все будет хорошо. Батюшка молился, все молились. На Рождество Иоанна Предтечи причастилась и..., вы­здоровела.

Урок 9

Правило о причастии детей услышали со страхом, сразу подумалось - видимо наши дети в поселении не причастятся. Дети не должны шуметь в храме, и с «Херувимской» до причастия должны быть в храме, без выходов и входов. Отец Анатолий объяснил, почему так строго. Наше покаяние и под­готовка к причастию недостаточны, если наш мла­денец кричит в храме перед великой Святыней. Но Господь устроил так, что наши младенцы, устроив­шись или в ногах, или на руках, были или спокойны или спали. Аня тоже причащалась, она была боль­шая и послушная. Это правило хранили потом и в своем храме. Хотя иногда слышала от прихожан, ко­гда не разрешала своим детям причащаться, если они не исполняли это правило: «Господь сказал: «Пустите ко мне Детей...» (Мф. 19, 14). Получалось, что я не пускала. Чтобы научились приходить к Нему, Господу, а не обязанность только исполнять.

Урок 10

Знакомились друг с другом на ресурсном кру­ге. Весь состав поселения, и взрослые, и дети, сади­лись в один общий круг и каждый отвечал на один вопрос: «Кто ты, откуда и чем сейчас живёшь?», или «Что тебе дорого?» Была и другая форма - двойной круг. Садились в два круга друг напротив друга, и передвигались из одной пары в другую. Нужно бы­ло задать один, волнующий меня вопрос случайно попавшему ко мне человеку. Слушала ответ, сама отвечала на вопрос собеседника из пары, и так три раза, а потом вдруг задание: «Повторить, что тебе посоветовали в первых трёх разговорах». А я оказы­вается не все услышала, не все слушала с внимани­ем и уважением, были предубеждение и амбиции!

По-новому пережила очень важное слово «ре­сурсный». У каждого человека есть свой опыт, это и есть твой ресурс. Именно из этого ресурса отвечали на вопросы, не из «Что я знаю по этому вопросу», а из «Как я знаю этот вопрос из своего опыта». Пото­му ответы были значимы всякий раз, когда человек делился своим опытом, а не тем, что прочитал об этом где-либо.

Вообще с этими понятиями мы впервые встретились на поселении в Волгограде. Сейчас на поселениях в Германии мы обязательно встречаем­ся в ресурсных кругах, в двойном и одинарном. Одинарный круг — это когда все собравшиеся отве­чают в шести парах на разные поставленные веду­щим вопросы. Результаты всегда удивляют откры­вающимся богатством соборного опыта и знания.

Урок 11

Батюшка звал в труд на кухне по подготовке праздничных трапез, мы боялись. Как можно взять­ся готовить трапезу почти на 150 человек семье с маленькими детьми? Да, будут помощники, и всё же главный ответственный - семья. Но батюшка обе­щал близкие отношения со святыми, в честь кото­рых готовится трапеза. Батюшка умеет так мягко убеждать, мотивировать.

До сих пор не знаю, как мы вызвались гото­вить трапезу на праздник первоверховных апосто­лов Петра и Павла! Настя Акжигитова, милая сол­нечная девочка, сказала, что приготовит котлеты из рыбы. Для меня это был высший пилотаж. Вечером оказалось, что мясорубка не работает как нужно и котлет не будет. И утром я готовила рыбу, как уме­ла, а готовила я очень просто, жарить времени тоже не было. Все были добры и в итоге благодарили за трапезу, хотя она мало походила на праздничную. Было много помощников.

Правило: или молись, или трудись, третьего не дано! При этом есть особая молитвенная теплота и отношение к апостолам Петру и Павлу! Как-то в другой год мы готовили трапезу в честь Царствен­ной семьи страстотерпцев и в день прославления преподобного Сергия Радонежского. В тот же год, мы это всё заметили, у нас получилось паломниче­ство в Троице Сергиеву Лавру, и мы с мужем съез­дили в Екатеринбург и на Ганину Яму. Так нас «бла­годарили» святые за труды в их честь. После такой подготовки к трапезам и праздникам, пропадает страх перед трудами, неудачами. Нас там не оцени­вали, а благодарили за все. Из этого урок - можно и нужно что-то делать в честь святых. И этому мы научились в Отраде.

Да, был поначалу страх: «Как я буду выгля­деть со своей трапезой, не умея искусно готовить? Или с приготовленным материалом на прославле­ние святого?» Но «разбора полетов» не было, никто не ругал - благодарили. Выводы делали сами, рабо­ту над ошибками тоже.

 

По образу многоголосия

Татьяна Викторовна Матиек

Честные отцы и ма­тушки, братья и сёстры! Я очень рада была узнать, что у нас должна ро­диться такая замечатель­

ная книга. Об укладе, о нашей жизни.

Эту жизнь мы жили вместе. Вместе от души к душе, от сердца к сердцу.

Укладные действия - это, по большей части, действия совместные.

Я за укладом ехала в Отраду, хотя и не знала этого слова. И как только я узнала, о чем будет но­вая книга - сердце сразу откликнулось. Это будет очень нужная книга. Которую очень жду. Чтобы так жить. Чтобы доучиться тому, чему не доучилась...

И тогда я подумала: как сделать эту книгу бо­лее удобной к пользованию?

Отсюда моё предложение ко всем нам:

✓ пусть наша книга будет новой формой родного Многоголосия.

Наши большие укладные действия, такие как Горлица, труды Великого поста, праздники, семи­нары, летние поселения и так далее..., которые мы жили вместе, - давайте опишем полно, вместе. Так же, как мы и прожили все эти события - вместе. Один человек это не в состоянии сделать.

Я предлагаю по образу Многоголосия, откли­каясь душой и сердцем на слова тех, кто уже что- либо рассказал по этой теме, писать свои воспоми­нания, чтобы в полноте было собрано это сокрови­ще!

О преемственности в
укладе
протоиерей Анатолий Гармаев

Уклад помимо всего - это еще и преемственность. В ней, преемственности, не своё тво­рят и не как хотят живут. Противно так жить. Но живут не как все, а как старшие велят. Как велят родители, как велят старшие рода, те старшие, ко­торых в роде все чтут. А чтут тех, у кого и для них самих есть старший. Но выше всех старших это - Бог. Исполнением Его повелений и строится уклад. А Бог велит: живи не как все, но как старшие велят. Те старшие, кому Бог повелел так жить. «ГоспоДь, Бог отцов ваших, Да умножит вас, и Да благословит вас. Изберите (т.е., чтите и слушайтесь их в роде вашем) мужей муДрых, разумных и испытанных» (Втор. 1, 11,13). (Потому что) «ГоспоДь Бог иДет пе­реД нами» (Втор. 1, 30), указуя им путь жизни.

Потому что будет любовь в семьях и в роду к той жизни, какою жили деды и прадеды - храните­ли заветов Божиих. К той жизни, которая характе­ром своим и строем, обычаями и традициями иска­ла и стяжала благословение Божие на жизнь их на земле.

Дети непроизвольно тянутся к добру, сами любят и к любящим бегут. В укладе добра и любви неоткуда им возбуждаться злом, незачем ловчить, лукавить, обманывать. Нет причины для вражды, обид, злопамятства. Незачем вредничать, упря­миться, на своём стоять. Укладные дети в укладе, то есть добром и любовью окружённые, не своё чтут, но то, что в добрых и любящих старших живёт. И строгость примут, и наказания если надо. Но чаще всего, не ожидая наказания, будут жить как надо.

Благочестивые дети любят. И будет их лю­бовь в семьях и в роде к тем отцам, матерям, дедам и прадедам, которые благочестием своим умножали благочестие всех, кто жил с ними. Кто хранил устои рода и православного своего народа. Кто достоин­ство рода чтил. Кто в лучшем старшим подражал. Кто любочестие в себе хранил и ближних тем же напоял.

Тогда не будут дети возражать родителям: «Вот, сверстники мои так живут». Тогда жена не скажет мужу: «Вот, соседи и на улице все так жи­вут». И муж не скажет жене: «Отстань, все так живут и я буду так жить».

Пусть люди, как сами хотят, так живут. Но в преем­ственности живут так, как Бог положил в роды родов. Только потерявшие преем­ственность и дока­тившиеся до произвола могут заявлять: «Мы ста­рый мир, т.е. мир отцов, до основания разрушим, а затем мы новый мир построим». Построим мир рас­топтанного почитания, мир не любви, а чувствен­ных взаимоотношений; мир верности на один час, на один месяц, на один год; мир преданности себе, а не отцам; мир вольности, а не бережности к семье; распущенности, а не следования идеалам рода, народа, Отечества, Церкви.

И много родителей докатилось до того, что чтут прихоти и похоти своих детей и не чтут, не знают и знать не хотят, кем и какими будут их дети ко дню своего пятидесятилетия; ко дню пятидеся­тилетия их супружества и ко дню их, детей, восьми­десятилетней старости.

Тем более не знают и не чтут ради своих же детей обычаев своего народа и святой Руси.

Вместо обращённой к старшим (рода, народа) преемственности, у самих родителей обращённость к прихотям детей, т.е. самых меньших в роду, самых несовершеннолетних в народе, самых мало обучен­ных в Отечестве, и сегодня самых распущенных в Церкви. Те, кто должен был бы в детях развивать преемственность, обхаживают в них детские и под­ростковые желания преимущественно падшего естества.

Говорит Господь: «Вы буДете моим нароДом» (Иез. 36, 28), - но кто из родителей в детях растит народ Божий?

Не премудрость ли взывает? Дети, послушайте ме­ня, и «блаженны те, которые хранят пути мои; по­тому что кто нашёл меня, тот нашёл жизнь, и по­лучит благоДать от ГоспоДа» (Притч. 8, 32. 35). Кто может сказать о себе: Господи, «я клялся хранить правеДные суДы Твои, и исполню. Я клялся хранить и буду хранить заповеди Бога моего» (Пс. 118, 168. 106. 115). Ибо «рожДённый от Бога хранит себя» (1Ин. 5, 18). ТогДа «хранит ГоспоДь всех любящих Его» (Пс. 144, 20).

И это, всё сказанное, непреложно. Кто знает об этом? Кто так живёт? Кто хочет так жить сам и хочет, чтобы так жили его дети, внуки? Чтобы в них, во внуках оправдалась вся его жизнь - «Венец ста­риков - сыновья сыновей» (Притч. 17, 6).

Преемственность - важнейшее свойство в ис­тории народа, важнейшее из оснований уклада, важнейшее на пути возвращения человека в своё Отечество - Рай. Она, преемственность вместе с премудростью Божией, силою и властью уклада со­берёт народ Божий во Святая Святых, в Царство Бо­жие здесь, на земле, и в Царство Небесное там, на небе.

А пока - «НеправеДный пусть ещё Делает не­правДу; нечистый пусть ещё сквернится; правеДный Да творит правДу ещё, и святый Да освящается ещё. Се, гряДу скоро, и возмезДие Мое со Мною» (Откр. 22, 11. 12).

Хождение за образцами

протоиерей Анатолий Гармаев

Начало

Здесь, в Волгограде, Господь открыл неожи­данную для меня возможность устраивать училище так, как я был тогда готов. И в меру, насколько я был наставлен для того, чтобы устраивать обучение церковной жизни.

С самого детства жила во мне потребность к идеальному устроению и жизни по образцам. Де­лать жизнь с кого, и делать с чего, то есть с лучших образцов. Эта потребность воспиталась совсем непритязательными условиями, созданными отцом у нас дома. Благодаря его библиотеке, где он как ху­дожник собрал целых два шкафа альбомов, репро­дукций различных музеев, картин художников из Москвы, Санкт-Петербурга, Лейпцига и других го­родов. Картины художников разных времен. Мы с сестрами любили усесться на диване, взять один из этих альбомов и медленно, тихо перелистывая, смотреть. Это продолжалось у нас порою час, пол­тора.

Созерцание лучших картин художников вос­питывало потребность образца. Поэтому, когда по­явился в Москве в школе № 59 детский клуб юных ботаников и зоологов - КЮБиЗ - мы вместе с деть­ми сначала, а потом с родителями так радостно приняли предложение и намерение жить от образ­ца. Их искренний отклик, желание, стремление и вместе радость дали полную свободу в том, чтобы насколько хватало сил и смекалки устраивать мно­горазличные встречи с образцами.

Началось это на занятиях, когда три раза в неделю я рассказывал школьникам образцы, - из области науки, культуры, из области психологии и философии. Прежде всего, это были люди, выдаю­щиеся деятели культуры - музыканты, художники, затем выдающиеся ученые, философы. Вместе с тем дети узнавали об их произведениях, их творениях, как образцах. Потом мы начали ходить по музеям Москвы, по театрам, потом поехали с детьми в Санкт-Петербург. Мы побывали с ребятами в луч­ших музеях двух городов, лучших театрах, на самых лучших спектаклях.

Побывали вместе с родителями. Почему-то было нужно, чтобы родители были с нами. Особен­но Станислава Семеновна Козьмина. По возрасту старше меня, мама двоих ребят - Наташи и Алексея. Она всегда была с нами. Не распоряжалась, не управляла, не подсказывала. Рядом и всегда среди детей. Не только своих, но среди всех. И дети люби­ли ее. Потому что их она и утешит, и подскажет им, в начинающейся ссоре удержит, остановит, когда кто не так начнет делать. Она для всех детей была мамой. Пока я увлекал, вовлекал или тренировал ребят в походах, она вместе с другими родителями вносила собой лад и мир. Присутствие родителей в детском клубе делало нашу жизнь теплой, уютной, надежной и законной. Нравственно законной.

Только сейчас я вполне начинаю разуметь, почему такой полной и счастливой для ребят была жизнь в КЮБиЗе. У большинства из них был в семье лад. У всех них была кипучая на всю выкладку жизнь вне семьи. Это и в школе, входящей в десятку лучших школ Москвы, и в нашем клубе. И вся жизнь, как в семье, так и вне семьи, была для них единой, потому что вместе с родителями и во всех делах со­обща, с ними. И в грандиозном для нас строитель­стве живого уголка, и в походах в Большой театр, и особенно в многодневных походах летом. Если бы не родители, многое в характере ребят сложилось бы неполно или косо. Родители, семья и сам дет­ский клуб как семья многое выровнял.

Теперь вспоминаю и свое детство. Нас трое детей, домашние генеральные уборки вместе с ма­мой, зимние вечера раз в неделю, когда всей семьей лепили пельмени и замораживали их в сенях, чтобы потом есть всю неделю, или когда что-нибудь чита­ли при свече, потому что в очередной раз выключи­
лось электричество. Родители по нашим рассказам о школе жили нашей жизнью. А иногда в доме соби­рались ребята со всей нашей улицы, и мои родители вдвоем устраивались на нашей кухне, как в зри­тельном зале, чтобы смотреть придуманный для них театральный или кукольный спектакль. Летом в доме собиралось до 15-20 детей. Это было закон­но. Потому что родители были с нами. Так уговари­вал, упрашивал маму отец. И мама соглашалась. Все­гда соглашалась с отцом.

Московский семейный клуб

После детского клуба был семейный клуб. В нем началась встреча с русскими традициями. Христи­анство тогда было не­возможно, запрещено, хотя при этом я был уже христианином.

Тогда не было еще книги М.М.Громыко: «Мир рус­ской Деревни». Зато были удивительные живые хранительницы русских традиций - фольклористы.

Не те из них, которые создавали официаль­ный эстрадный фольклор для сцены, для экрана кино и телевизора, работающие на публику, а те, что радеют о живой традиции, из глубины времен ими удерживаемой и хранимой не для музеев, а для их собственной жизни.

Оказалось, что все такие фольклористы были в те времена гонимы. При этом они были достаточ­но известны (и кто-то даже кандидат наук), но все гонимы, уволены из институтов, где работали, офи­циально не принятые. Фольклористика официаль­ная, научная и эстрадная относилась к ним с прене­брежением. Но именно их я начал приглашать в наш семейный клуб.

Как живо потянулись люди нашего клуба на эти встречи. Радости сколько было пережито... На дивные вечера собирались полными семьями, вме­сте с детьми. На всю жизнь осталась в моей памяти чудная Красовицкая (имени ее не помню). Она про­читала нам целый курс о традициях русского наро­да, с их бытом, вещами, предметами обихода.

Привозила два больших чемодана и вынимала оттуда рукодельные вещи, руками сотканные поло­тенца, носки, чулки, рубахи, сарафаны. Она привила всем нам любовь к древним образцам. Многим ве­щам ее коллекции было больше ста лет. Ее любовь передавалась и нам. Так сложилось, что большая часть людей семейного клуба (который очень скоро вырос до уровня московского семейного клуба), принимали русские традиции с большой радостью, слушали, понимали, любили.

Через Красовицкую стали приезжать к нам сказители былин и сказов. Один из них, самый зна­менитый в то время, как-то очень стеснялся, и все повторял: «Вы не сможете слушать». Начинал рас­сказывать, а мы слушали. Это ободряло его, и он рассказывал все увереннее, все свободнее, и в итоге запел. Но прервался и сказал: «Я только немного пропою. Вы только приготовьтесь, это будет купле­тов двадцать. Песнь эта имеет в себе сто семьдесят один куплет, другая песня пятьсот куплетов, это вы не сможете слушать». А мы говорим: «Сможем, да­вайте попробуем...».

В общем, он запел. Это был речитатив, то есть не мелодия, а мелодическое говорение четверости­ший. Мелодический рисунок один и тот же на каж­дое четверостишье. На пятом, восьмом мы начали чувствовать, что нам, развращенным на мелодиче­ском разнообразии, держаться мелодично­ритмичного однообразного сопровождения слов невозможно.

Надо было вслушиваться в слова. Но и слова, сложенные в народную манеру фраз, речи, оказа­лись для нашего восприятия не совсем простыми. В итоге к двадцатому куплету мы полностью закисли.

А он тем временем, наоборот, вдохновлялся, ожи­вал.

Уже смеркаться стало, мы не стали включать свет, был полумрак сгущающихся сумерек. А он все пел. Теперь-то понятно, что его сто семьдесят один куплет - это почти те же сто семьдесят три стиха семнадцатой кафизмы. Вот откуда эта народная традиция сказительства. И какое-то, нам теперь не­ведомое устроение души русского человека, в кото­ром он не только терпел, но и подолгу жил в этих сказах и былинах.

На деревне любили проводить целые вечера в них. Так же, как любимыми были и великопостные службы, где за три вечера прочитывалась вся псал­тирь. Благочестивая деревня раньше так жила. Бы­ла при всем этом совсем по-другому, чем у нас сего­дня, устроена человеческая душа.

Мы радовались, что встреча со сказителями была для нас встречей с древними народными об­разцами. Поэтому мы начинали слушать с особым вдохновением. Потом уставали, фактически не успев начать. Но сознание встречи с образцом под­держивало и питало чувство долга, и мы слушали.

Эта потребность следовать за образцом, при­витая всем членам семейного клуба, а потом и мо­лодежного московского клуба, была для меня глав­ной задачей того периода.

Мог ли я тогда думать, что наряду с образца­ми народной культуры, во что мы превращали эти встречи, в нашу среду входило что-то большее, нравственно-устойчивое и надежное, которое мы сегодня называем - народный уклад. Оно входило вместе с этими людьми. Оно было ими. И они сами собой были этим укладом. Ценой гонений, офици­альных запретов, увольнений с работы они, остав­шись людьми уклада, и росли в своей верности укладу. Ни один из них не отказался от главного наследия всех дедов - нравственного уклада.

С удивлением и немного с недоверием, как к ним отнесутся, скромные в своих предложениях, они вначале с осторожностью соглашались прие­хать к нам. И только спустя две-три встречи распо­лагались у нас, как у родных.

Но всю серьезность их жизненного подвига в этих поездках к нам я начинаю понимать только сейчас, спустя почти сорок лет. Наверное, их уже нет никого в живых, но им, усопшим, я говорю благо­дарные слова: семена этих встреч не потерялись, не засохли. Медленно прорастают они. Прорастают и живут. Даже спустя почти сорок лет.

Волгоградское Свято-Сергиевскоеучилище

После Москвы, уже здесь, в Волгограде, мы пошли дальше. Была живая потребность наряду с образцами что-то делать уже собственными твор­ческими силами. То есть, имея образец, идти дальше - творить и делать самому. Но, увы, оставаясь при этом человеком культуры и общественного, т.е. вне семейного воспитания. Это «оставаясь при этом» я тогда не разумел.

Русь - вся в своем благочестии была так устроена, что всегда был некий канон, даже в пес­нопениях, например, свадебных. Здесь имелся свой канон. В этом каноне между заданными стихами были большие прострочия, ничем не заполненные, и их надо было заполнять самому поющему.

Так плачущая невеста оплакивает свою буду­щую жизнь за неделю, за две перед свадьбой, плачет известными выученными стихами, но между ними есть прострочия, в которые она должна вклады­ваться сама, своими словами, согласно своим пере­живаниям, при расставании с родителями со своими родителями, или о предстоящем муже и родителях мужа.

Такое соединение канона с собственным творчеством было для меня тогда тоже образцом народной культуры, хотя на деле это был образец народной жизни. Так жила Русь. Теперь мы сего­дняшние - люди культуры, это тоже внешне улови­ли. Но идти за образцом такого речитативного пе­ния мы не могли. Для этого надо было так жить.

Тогда, оставаясь культурными людьми и не отдавая себе в этом отчета, мы пошли в разработку культурного многоголосия. В нем готовыми образ­цами были стихи и песни разных авторов, а между ними можно было говорить живое слово, предла­гать свою песню, свою мелодию, и даже целое дей­ствие с отдельными лицами, инсценировками, с возможным вовлечением всех участников. Так рож­далось в Москве многоголосие.

Потом я привез его сюда, в Волгоград. Много­голосие родилось в семейном клубе, и здесь, в Вол­гограде, оно получило свое развитие. Особенно ко­гда многоголосие пошло по простору степи, лесных полян, по дорогам, по лесу - это было чудно.

В своих теоретических пояснениях я говорил, что есть семь уровней многоголосия. Первый - на заданную тему имея готовые тексты и песни следо­вать правилу: никто не знает, кто, с чем пришел, и кто за кем будет говорить или петь. Второй - когда многоголосие выходит на природу, появляются в нем сценки, участники передвигаются с одного ме­ста на другое. Третий - когда появляется живое слово, диалог, здесь и теперь сочиняемые стихи, песни. Четвертый - когда начинается разработка темы вглубь, в смыслы, не теряя при этом жанро­вый характер многоголосия.

До этого уровня многоголосие не выходит за пределы культурного многоголосия. Пятый уровень - нравственные отношения. Диалог идет уже не средствами культуры, а живыми реальными отно­шениями людей друг к другу. При этом сохраняется жанровый характер, то есть песни, проза, стихи, бы­лины, музыка, живопись. Осваивается народно­благочестивая манера вести разговор ладно, чинно, просто и искренно. Это то, что в наше время совсем утрачено. Раньше так совершались свадьбы, прово­ды в армию, помины усопшего, дни рождения, когда чествовались родители, а не тот, кого родили, так праздновались именины.

Шестой уровень - это уклад жизни народа. Седьмой - богослужение в храме. Мы никогда не шли дальше третьего уровня в многоголосии, и чет­вертый уровень осваивали при устроении церков­ных праздников на наших трапезах.

Пятый осваивался на занятиях училища, спе­циально для этого устроенных, особенно на учеб­ных, и затем на экзаменационных собеседованиях. Шестой - освоение собственно уклада церковной православной жизни происходит сейчас. В Отраде остались люди на постоянное жительство. Это со­всем другой характер отношений. Не временный, как у студентов, а жизнь до смерти. Добровольно принятый людьми, как это бывает и должно быть в семьях, в церковных общинах, в Отечестве и в целом в Церкви. Так наряду с образцами, которыми можно жить в культуре, образовании и воспитании, начала появляться жизнь от закона внутреннего, живого, который вложен в человека Богом - от жизненных призваний любви, от совести и страха Божия. Со­всем другая жизнь, чем жизнь современного чело­века.

Жизненных призваний любви пять. Три из них образуют семью, род - любовь сыновняя, су­пружеская и родительская. Одна образует Отече­ство - любовь к Родине, Отечеству, соотечественни­кам. Пятая образует Церковь - любовь к церкви, к святым, собратьям, сестрам, любовь к Христу. Лю­бовь устремляет человека к равноангельным отно­шениям здесь на земле и устремляет к Царству Небесному, которое откроется после рая и Страш­ного суда. А летит любовь на двух крыльях - сове­сти и страхе Божием. Или, как говорит преподобный старец Паисий Святогорский - на двух волях: чело­веческой и Божией. Где человеческой волей руково­дит совесть. А Божию волю человек слышит стра­хом Божиим.

Седьмой уровень - богослужебный - до него нам всем еще очень далеко. Мы можем только сто­ять на службах, совершать службу или слушать ее. Можем воспринимать ее содержание, порядок и действия. Иногда иметь одухотворенное о ней впе­чатление. Но жить ее благодатным дыханием, об­новляться ее освящающим действием - это не наш уровень. Чтобы к нему прийти, нужно иметь соот­ветственную жизнь в повседневности, то есть свя­той уклад.

Москва с ее предваряющим опытом

Еще там, в Москве, было благословение Божие устроить московские курсы, там нужны были об­разцы. И образцы не только внешнего воцерковле- ния, но внутреннего, т.е. нужно было устроить цер­ковный уклад. Поэтому я, еще не вполне сознавая глубину уклада, искал таких людей для преподава­ния на наших московских курсах, которые бы при­несли эту самобытную Русь не только в виде лек­ций и знаний, но прежде всего собой, своей жизнью, личностью, преданностью укладу.

В Москве такие люди есть, было из кого вы­бирать, просить. Но не все соглашались. Те, кто со­гласились - это были самобытные люди. Например, всем известный М.М.Дунаев. Свой курс по русской литературе он начинал у нас. Другим преподавате­лем был Разумовский, который рассказывал, каза­лось бы, простую географию и архитектуру. Но, он так ее рассказывал, что в первый раз услышав его, я понял, что эту географию нам надо непременно знать. За эту географию он тоже был гоним.

Из числа священников преподавателем был протоиерей Вячеслав Резник. Для нас он был уди­вительным открытием и откровением. Он два года преподавал у нас Ветхий Завет, соединяя его с Но­вым очень богато, колоритно.

Сам этим жил. Для нас это было очень важно, это было укладно, - его пребывание во всем, что рассказывал.

И вновь Волгоград

После московских курсов открылась возмож­ность устраивать укладную жизнь здесь, в Волго­граде. Поэтому все образцы, какие только можно было собрать, и которые уже были подготовлены до Волгограда, - все они были привезены сюда.

Конечно, силой уклада, который здесь начал складываться, было студенческое вдохновение. А вдохновение создавалось образцами. Пока только культурными и образовательными образцами. Об­разцы вдохновляли студенчество.

Студенты были разных возрастов - от моло­дых до средних и даже до тех, кому было уже за со­рок лет. И, тем не менее, жили все, как будто заново рожденные, все одним дыханием. И вдохновлены были именно образцами. Православными.

Когда мы начали формировать уже собствен­но церковный уклад, где возможно было нам по­смотреть образцы церковного уклада? Конечно, в уставах монастырей.

В итоге книга «Монастырские уставы» ста­ла для меня драгоценной книгой. Потом к ней при­бавились из трудов святителя Василия Великого: «Правила церковной жизни». В ней семьдесят с лишним правил, в простой, ясной формулировке.

К ним идет евангельское наполнение правил, и разъяснение в виде апостольского слова. Эта не­большая книжка: «Правила Василия Великого», стала моим внутренним ориентиром, в то время, ко­гда создавался, например, свод правил устроения училищной кухни и трапезной.

В Церкви трапеза есть продолжение службы. Мы шли за этим образцом. Для этого студенты всем составом изучали правила устроения кухни по раз­ным святоотеческим книгам на протяжении не­скольких месяцев. В конечном итоге Ирина Скряби­на с Анатолием Омельченко (ныне священник), все это свели в единый свод.

Так как все участвовали в собрании этого сво­да, нужно было видеть, с какой бережностью отно­сились студенты к этому собранию и потом к во­площению этих правил. То, что сейчас осталось на кухне от этого свода, в Отраде - это может быть од­на десятая часть от всего того, что было в начале.

Сейчас есть внешняя старательность, кули­нарная и организационная даровитость братьев- сестер, дежурных по кухне. Но совсем потерялась святоотеческая наполненность, о которой больше всего радели студенты, и которую лучшие из них старались как-то воплощать в свое кухонное служе­ние. Бережно держать в виде драгоценного обычая. Поразительно, у них было, чем это делать.

Конечно, весь свод невозможно усвоить. Но то, на что душа откликнулась, как к образцу, и чем вдохновлялась, и потом хранила, и держала, - это было для каждого очень важно.

В конечном итоге все устроение волгоград­ского Свято-Сергиевского училища, которое Влады­ка благословил: «Делай, как ты знаешь», и это бла­гословение отца Кирилла: «Там твое дело» - все это открыло такой простор нашего совместного сози­дания того уклада, который здесь формировался. Это был уклад, идущий за церковными образцами.

За образцами в монастыри

Подобным был и обычай отправлять в дни Великого Поста студентов: братьев в мужской мо­настырь, а сестер в женский монастырь. Зачем туда ехать? За образцами. То есть, чтобы они там побы­вали в укладе, в образцовом укладе. Ехали в те вновь образовавшиеся монастыри, в которых их насельники вместе с настоятелями и игуменьями устраивали жизнь монастырей, где-то следуя за об­разцами, а по большому счету, открываясь к Богу и друг к другу внутренним законом любви, совести и страха Божия.

Самые лучшие, заново возникавшие мона­стыри, следовали за лучшими образцами церковной монастырской жизни. Так московские, например, сестры с наших курсов постоянно ездили в Голутвинский женский монастырь, где настоя­тельницей была мать Ксения. Она вся светилась лу­чистою любовью, ласковой шутливостью и легко­стью на ободрение. Она была образцом игуменьи.

Монастырь созидала по благословению отца Наума. Она чадо отца Наума, а отец Наум - собира­тель образцов. Недаром после его смерти остались тридцать пять или тридцать шесть томов, таких толстых книг по девятьсот страниц, собранных об­разцов учений и уклада русской Церкви. Сейчас смотрю на эти толстенные книги и думаю, кто же будет их читать, тем более, кто будет их воплощать? А ведь это было вдохновение отца Наума.

Лучшая из его учениц и чад в миру Ирина (по­том она стала монахиней Ксенией), она устраивала по этому вдохновению отца Наума жен­ский Голутвинский монастырь.

И первые наши студентки монастырских пра­вославных курсов ездили в этот монастырь. Там они проводили три недели Великого Поста.

А братья ездили в Оптину, где тоже возрож­дались лучшие традиции монашества. Мне хоте­лось, чтобы через эти поездки появилось бы жела­ние влиться в число ревнителей, живущих искрен­ними желаниями следовать за образцами. Поэтому и отсюда, уже из Волгограда, тоже ездили.

Открывая в себе внутренний живой закон жизни, которым только и возможно этот образец исполнить. Но тогда этого я еще так не знал. Для братьев таким образцом стал Санаксарский мона­стырь, и санаксарские монахи тоже полюбили наших студентов и принимали их всегда. Потом был Алатырь, и там монастырь, куда ездили наши сту­денты, к отцу Иерониму. Ныне почившему.

Братья и сестры приезжали вдохновленные образцами, поэтому и жизнь студентов была жиз­нью особого вдохновения. И это вдохновение дела­лось внутренним двигателем нашего, теперь это видно, начального уклада...

Если эту потребность образца потерять, тогда все наше падшее нечем будет перебить. Все, что грызется друг с другом, всю мелочность, из-за кото­рой человек так легко уязвляется и долго не может выйти из своего уязвления, - все это начинает до­влеть, всюду учиняя ссоры, пересуды, сплетни, и все по поводу каких-то пустяков, например, как сварить суп, или как убраться там-сям.

Поэтому, мне хотелось, чтобы все услышали, что жажда образца - это двигатель жизни и вдохно­витель жизни о благочестии. Откуда она рождается? Она рождается из свойства души - искать подобия. Так устроена душа человеческая - в образ и подо­бие. Образ - это жизненные призвания любви, со­весть, страх Божий, добро и религиозность. А подо­бие - это как раз жажда образца и потребность сле­дованием за образцом устраивать свою жизнь.

Есть следование культурного, образованного и воспитанного человека. А есть следование чело­века внутреннего - нравственно-религиозного, трудового, а далее духовного.

Тогда высшим образцом для нас будет, ко­нечно же, Церковь, а в Церкви высшим образцом будет Господь, Иисус Христос. А устроителем, со­вершителем этих образцов будет Дух Святой. Он будет устроителем нашего внутреннего духовно­нравственного человека, сообщаясь с нами в нашей совести, в страхе Божием и в призваниях любви, в творении жизни, Богом нам данной. Открывая во внутреннем нашем нам Христа. Никто, кроме Духа Святого, открывать нам так Христа не может. Так же, как и Отца Небесного, никто нам открыть не может кроме Христа, Его Сына. Это соединение че­ловеческого и божеского вместе и будет укладом.

Сейчас в нынешней Отраде становится оче­видным, что ни культурный, ни образованный, ни воспитанный, ни профессионально обученный че­ловек быть совершителем уклада не могут. Им это нечем делать. Потому все эти четыре человека ча­сто с течением времени смотрят на себя без сил к Церковной жизни, как на вышедших в путь, но не могущих по нему идти. Или видят, как множество людей на обочинах, справа и слева на пути, увле­ченно строят культурное православие, или образо­вательное, или воспитующее, или профессиональ­ное. Не подозревая о подменах. Убедиться в этом очень просто. Если вспомнить, что со смертью чело­века все эти четыре достояния отрясутся от него. И не только в рай, но и в ад они не попадут. Здесь на земле в виде памятников и останутся.

Этого нельзя забывать, как нельзя терять ревность о внутреннем человеке. А культурную по­требность образца, и следование за образцами уко­ренять на жизнь от внутреннего закона. Тогда стремление радостно жить в совершенстве, следуя за образцами, на каком-то этапе жизни станет про­буждением блудного сына, в котором пробудились совесть, страх Божий и любовь к Отцу и Небесному Отечеству.

Вот и весь секрет. Тут все очень просто! Как в кондаке на праздник Вознесения^[2]: «О нас исполнив смотрение», Господь «На земли нас соединив с Небесным». Соединение с Небесным - оно от проснувшегося внутреннего закона - совести, стра­ха Божия, любви.

«Исполнив смотрение», то есть, исполнив вся­кую заботу о нашем вдохновении нравственном и о нашей жажде духовной. «Вознеслся во славе Христе Боже, никакоже отлучаяся», но отправив нам уте­шителя Святого Духа, который дает Свое вдохнове­ние на это соединение земли с небесным, или силу, которая движет нас к чистому в нас и вышнему.

«...Никакоже отлучаяся, но пребывая неотступным», то есть, ни на минуту, ни на секунду не оставляя нас в своем дыхании Свя­того Духа с нами, вопия любящим Его: «Аз есть с вами и никто же на вы».

«Женщины в православии. Игуменья Ксения» ^[3]

К хождению за образцами зовет нас и раздел книги "ЛЮДИ УКЛАДА".

Зовем вас к рассказу о людях, чьи свойства души, черты характера или добродетельная жизнь могли бы послужить к нашей ревности искать по­добное, сокрушаясь о себе сегодняшнем.

 

Что такое

Церковный уклад?

протоиерей Анатолий Гармаев

Жизнь уклаДа:

• таинство повседневности (таинство жизни);
• чаяние жизни будущего века;
• благость, святость, лад отно­шений.

ПобуДители уклаДа:

• ревность житейская;
• нравственная;
• духовная.

Источники уклаДа:

• Бог-Троица;
• образ Божий в человеке;
• стремление к уподоблению Богу.

Характер уклаДа:

• святость;
• патриархальность;
• верноподданность.

ВуклаДе есть:

• подвижничество;
• соревнительство;
• любовь;
• и есть отшельничество.

Есть жизнь:

• едино;
• сообща;
• вместе.

УклаД - это сыновство:

• сын-дочь родителям;
• сын-дочь рода;
• сын-дочь Отечества;
• сын-дочь Церкви;
• во Христе сыновство Отцу Небесному.

Первый год моей жизни в православ-
ном укладе

Марина Сергеевна Русина

Начало

22 марта 1993 года в день праздника иконы Божией Матери «Споручница грешных» прибыл по­езд из Москвы в Волгоград с первыми учащимися московских Свято-Сергиевских курсов православ­ной педагогики и культуры. Я присоединилась к ним в Москве, когда они собирали вещи и грузили их в машины для отправки в Волгоград.

Еще в поезде меня удивило, как у них все ор­ганизовано, тихо, согласно устроено. Они взяли с собой эмалированную кастрюлю и в ней заварили гречку и овсянку. Всем раздали алюминиевые чаш­ки, ложку и кружки. Нарезали сырую тыкву и свеклу кусочками, разложили кашу по тарелкам. Вместо чая заваренная трава. Все вместе собрались, тихо помолились, и разошлись по своим местам вкушать нехитрую еду.

В Волгограде нас встречал Богдан, батюшка тоже уже был в Волгограде. Пришли в общежитие Политехнического института. Здесь встретил нас со слезами батюшка. Мне показалось, что до последне­го момента он не был уверен, все ли доберутся до места, так как многие хотели поехать, но не получа­лось. Батюшка молился за них, наверное, шел по благословению своего духовного отца Кирилла - устраивать в Волгограде свое дело. Этим делом ока­залось собирание духовного ученичества, а потом и общины. Собирание ищущих уклад, а потом способ­ных в нём жить.

Нас расселили. В комнате было все по казен­ному: шифоньер, три железные панцирные койки с фланелевыми одеялами, три тумбочки, стол и три стула, на окне занавеска. Как радовались сестры, обследуя наше жилище. «Батюшка, и вода в кране есть, и даже зеркало, и туалет на этаже и газовая плита и душ. Да это же райские условия, мы недо­стойные жить в таких условиях, в таких хоромах».

 

Позднее оказалось, что туалеты закрыты, только один мог как-то действовать. Душ не рабо­тал, ходили через этаж в другой блок. Да и вода бы­ла не во всех кранах, и раковины текли. Но это ни­кого не удручало, так как в Москве и этого всего не было, натерпелись. Как-то за трапезой сестры раз­мечтались: «Батюшка, а может, мы доживем до та­ких времен, что у нас и то будет и это...?» На что ревностный Богдан пылко ответил: «В таких усло­виях не спасешься! Я сразу уеду!» И мы подумали: «Да, и батюшка тоже не будет в таких условиях жить... Нет, пусть уж будет что есть». На этом меч­тания наши прекратились, и мы успокоились.

Но время показало, что для батюшки условия не важны, он умеет создавать такие аскетические условия, устраивать такие рубежные события, что и не знаешь, что будет завтра за поворотом.

Распорядок жизни

Начались будни, я приехала невоцерковлен- ная, из мира, поэтому все, что ни происходило, я воспринимала как православный уклад церковной жизни. Начитавшись книжек о подвигах святых, я конечно же, тоже хотела, чтобы в моей жизни было место подвигу. Побывав еще раньше на двух семи­нарах в Москве и на поселении под Тверью, а потом, еще увидев жизнь братьев и сестер в Москве в раз­бомбленном общежитии, я поняла, что это житель­ство суровое, жертвенное, требующее от тебя пол­ного посвящения Богу и людям. Забвение себя - так учил нас батюшка. И мне очень хотелось так жить. Теперь-то понимаю, что такое вдохновение бывает вначале. Побуждающая благодать окрыляет чело­века, а сам себя он ещё не знает. Знакомство с собой - это всё впереди.

Вместе с батюшкой нас было двенадцать че­ловек. Вставали в семь утра. Брат - хранитель вре­мени, обходил все комнаты, постукивая в каждую дверь и степенным голосом говорил: «Православ­ные, подъем». Потом быстро умывались, уступая друг другу место, и шли в братскую комнату на утреннее правило. Она же была и трапезной, и ком­натой для занятий и сборов. Потому живущие в ней братья могли только ночью голову свою прикло­нить. Приходил батюшка, правило читали все вме­сте по очереди, иногда батюшка сам читал. Потом читали Апостола и Евангелие, батюшка говорил не­большое наставление и благословлял на день. Зав­трак был скорый, так как в 9:00 утра начинались занятия в Свято-Духовом монастыре.

Почти все предметы вел батюшка. Обучение было семинарским методом, то есть с работой в группе, проговорами, слезами. Во время занятий дежурная сестра выбегала в соседнюю комнату, где варился обед. Супа не было, только каша и иногда кусочки сырой тыквы, моркови, свеклы. Кушали на своих местах каждый со своей тарелкой. Тарелочки вычищали хлебом, чтобы было легче мыть. Вода была в кране холодная, текла тоненькой струечкой. Потом опять занятия до восемнадцати ноль-ноль часов вечера.

Часто после занятий мы шли на службу в Свя­то-Духов монастырь, а потом уже в общежитие, ужинали опять все вместе, делились, кто хотел, об­ретениями дня, размышлениями. Иногда батюшка начинал разговор на какую-то тему, и мы все гово­рили, общались как в семье. Нам было хорошо, не хотелось расходиться, засиживались порой допозд­на. В 00:00 часа пели «Се Жених грядет в полунощи» и расходились молча по келиям с благословением на ночь. Всегда хотелось спать.

Благочестие

Целый день с утра до вечера с батюшкой - это очень трудно. Внутренняя работа напрягает, мы уставали, никогда не знаешь, что за поворотом. Ба­тюшка был в особой поре - после священнической хиротонии благодать носила его, он был неутомим. И мы все тоже были в побуждающей благодати и следовали за ним. Я не слышала никогда ропота, об­суждений, пересудов. Нам было некогда, даже не было времени просто пообщаться по душам, и даже не было в этом потребности. Нам было по тридцать и больше лет, и лишь две сестры двадцатилетнего возраста. Как мы добирались до постели, я не пом­ню. Никакой личной жизни.

Батюшка и сам её не имел, и нам не давал. Мы не имели денег. Если кто-то кого-то угостил - все приносили в трапезную и делили на всех, на ма­ленькие кусочки. Я как-то отказалась, думая, что пусть другим больше достанется, а мне сестры ска­зали: «Это же милостынька, подали помолиться, не отвергай ее». Все было у нас на виду, вся жизнь на виду, даже чай мы не пили по комнатам, потому что это не по любви. Терпели до следующей трапезы.

Батюшка большое внимание уделял целомуд­рию. Невозможно было, чтобы постель была не убрана. Батюшка говорил: «Разутая постель - неце­ломудренная душа». По этой же причине и сестры всегда ходили в платочках и спали в них. А братья носили поясок на талии, чтобы быть внутренне со­бранными, не распоясанными. Братья не могли вхо­дить в сестринские комнаты, а сестры - в братские. Нельзя садиться на чужую постель, только на стул. И вообще нельзя было ходить по комнатам, бол­таться и заводить пустые разговоры. А мы и не хо­дили, нам это было не нужно. Мы были внутренне собраны. И даже когда появлялось свободное время, то возникало чувство растерянности: «Господи, что же делать? Я не востребована». Привычка быть все­гда в служении людям и ближним отодвигала на второй план собственные нужды и желания. Теперь я понимаю, что таким настоящим, реальным было действие Уклада. Было трудно, но это была Жизнь, освященная благодатью.

Наша жизнь не была как-то специально устроена в аскетику или в созданные лишения. Та­кие условия были просто как данность, от нас нуж­но было лишь согласие жить в этих условиях, пра­вилах, терпеть все без ропота, и за всем видеть ми­лующую нас любовь Божью.

Трапезная

Самым ярким впечатлением для меня было знакомство с трапезной. Ею была братская комната, где жили два брата. Там стояли два узких длинных стола. Ни скатерти, ни клеенки, никаких убранств типа салфеток, вазочек, блюдечек, подставок и раз­ных других украшений. Никаких салатов, закусок, солений, варений, ничего не было. Только хлеб, пеклеванный по два кусочка и соль. Дежурная сест­ра доставала стопку алюминиевых тарелок, зачер­пывала слипшуюся кашу из эмалированной ка­стрюли, часто пригоревшую, потому что кастрюли были с отбитой эмалью. Тарелку с кашей затем от­правляла по назначению. Мы сидели за столом и наблюдали, как тарелка скользит по столу с неко­торым шумом.

За обедом читали жития святых, завтрак в молчании, а за ужином было свободное общение. Каша была или пшенная или рисовая, почти всегда слипшаяся. На первое варили похлебку так же из риса или чечевицы, добавляя сушеную картошку кубиками. Кубики эти были привезены из Москвы. Это была американская гуманитарная помощь Рос­сии. Постное масло добавляли в общую еду очень экономно. Никаких зажарок, приправ не было, так как не было вообще овощей. В день ели три буханки хлеба на всех. Вместо чёрного чая заваривали траву. Пили из алюминиевых солдатских кружек. В особые дни и праздники давали карамельки типа «клубни­ка со сливками». Они были растаявшие и слипшиеся в один комок. Хозяйка разрезала их на кусочки, всем по одному. Мы их сосали вместе с бумажками и чаем запивали.

Еще была железная бочка топленого масла. Ели индивидуально те, кто мог переносить запах прогоркшего масла, его намазывали на хлеб и ку­шали. Никаких других продуктов не было - ни мяса, ни рыбы, ни молочного, ни овощей, ни зелени, ни сладкого - вообще ничего. Я так запомнила. При этом ни разу я не слышала, чтобы кто-то пожало­вался или возроптал.

Я думала, что это и есть аскетический право­славный стол и радовалась этому - что тоже могу кушать, как и все, и это было вкусно. Радовалась до поры до времени, пока одна сестра не уговорила ба­тюшку, что соль - это вредно. Чтобы иметь от еды пользу, нужно кушать без соли. И батюшка, уж не знаю, из каких побуждений, благословил на месяц убрать соль и все варить без соли. Наверное, усту­пая радению сестры о нашем здоровье. Мы дави­лись слипшимся безвкусным рисом и пшенкой, пресным жидким супом. Батюшка ел такую же еду, у него не было других дополнений.

Много позже, когда стали к нам заглядывать некоторые гости из городской общины, и мы угова­ривали их с нами покушать, то они спешно отгова­ривались: «Нет-нет, я тороплюсь...» А потом спра­шивали: «Что, у вас так всегда? Как же вы живете?» Но это было примерно полгода, позже у нас стало появляться что-то другое, принесенное по христи­анской любви.

Прошло примерно три недели как мы ели без соли, за трапезой было тихо, ушла радость, насту­пило молчание, никому не хотелось общаться, даже глаза поднять друг на друга боялись, так как были истощены великой скорбью. Одна сестра радова­лась, что мы оздоравливаемся. Я кого-то спросила: «Как тебе, нравится, есть без соли?» Мне ответили: «Нравится или не нравится - но ведь благослови­ли». Наконец кто-то спросил: «Батюшка, а долго еще?» Все поняли, о чем вопрос, и замерли в ожида­нии. И батюшка сказал: «Хватит». Все облегченно вздохнули. Пережитый опыт дал положительные результаты. Мы по-прежнему вкушали безвкусную, пресную пищу, но с солью, и это было так вкусно! Мы даже сдружились за время нашей скорби, а по­том радовались, что с Божьей помощью смогли пре­одолеть свои немощи.

Одежда

Еще хочу поделиться впечатлениями о том, как были одеты сестры. Самая молодая была одета в какое-то клетчатое пальто подросткового покроя.

На голове платочек из старых сундуков - кто-то ей подарил. Пуговиц на пальто не хватало, вместо них была огромная булавка на виду. Другая сестра но­сила почему-то две юбки, так что одна выглядывала из-под другой, какие-то кофточки и платочки, мя­тые, самых неподходящих расцветок. Я не знаю, был ли у кого утюг.

Но еще больше удивляла сестра, которая ез­дила в монастырь на какое-то время и вернулась. Я встретила ее словами: «Как ты поправилась?» А она смеется. На ней была черная плюшевая шубейка с вытертыми плешинами около пуговиц - такие наши бабушки носили. На голове свалявшаяся шаль. А когда она сняла шубейку, то там была «матреш­ка», несколько юбок, одетых одна поверх другой, которые и создавали пышность. И кофточек было несколько. Я ее спрашиваю: «Зачем тебе так мно­го?» А она говорит: «А я мерзну, я и сплю так».

То, что я видела и узнавала, я воспринимала как высоту подвижничества. Как я их полюбила! Они носили то, что им подали, и молились за этих людей, называли благоговейно «это - милостынька, это пожертвование». Совершенно не конфузясь за свой внешний вид, они даже, наверное, и не замеча­ли, что они - кулемы. Я по-доброму завидовала сестрам - их непритязательности, простоте, детской наивности, они были свободны от того, что о них

подумают,   они шли к людям, не понимая своего

странного вида. Для меня это был пример       подвиж­

ничества. Спаси их, Господи! Потом городские сест­ры стали приносить одежду получше, и сестры                                                                                      ра­

довались этому.

В комнате со мной жила сестра, она часто приходила поздно вечером. Ляжет на кровать в пальто, даже сапоги снять не может, так и лежит. Я спрашиваю: «Что случилось, тебе плохо? Почему ты так легла, ведь уже спать пора? Давай я сниму с тебя одежду». А она говорит: «Я не могу встать, я потом встану, и сама разденусь. У меня немощь». Для меня это было новое слово «немощь». Видя эту сестру, я полагала, что у нее немощь от таких подвигов.

Потом   уже со временем все прошло, действи­

тельно была немощь и душевная, и духовная, не было сил. И,         несмотря на это,   она все превозмогала

и была всегда в строю. Батюшка нас никогда не ру­гал и не наказывал. Мы были как одно тело, как од­на семья, все на виду, батюшка устраивал, а мы по­могали ему, воплощали        его                                                                                                   замыслы в жизнь. Он

полностью посвящал себя Богу, людям, служению, и нас так учил и вел за собой.

_             |,     а».       _

Что такое
Церковный уклад?

протоиерей Анатолий Гармаев

Предназначение чело­века уклаДа:

• к Раю;
• к Царству Небесному.

Три исторических царства уклаДа:

1. Допотопное. Ресурсом жизни был плач по Раю.
2. Ветхозаветное. Ресурс жизни - чаяние земли обетованной.
3. Новозаветное. Ресурс жизни - чаяние Царства Небесного и жизнь на земле Царством Божиим в самом человеке.

Действия Святого Духа в уклаДе

Дух Святой, действуя в укладе:

• Живет в человеке:
• дарами Духа;
• плодами Духа;
• добродетелями

(преображённое человеческое добро).

• ПоДвигает человека ко всему, выше назван­ному.
• Хранит человека:
• в призваниях жизненных и евангельских;
• в предназначениях к Раю и Царству Небесному;
• и в целом, в искании спасения.

Таковые и есть Богом соблюдаемые в последние времена.

• ПоДДерживает в человеке:
• преемственность как потребность

делать жизнь с кого;

• чаяние жизни будущего века;
• веру во Христа и любовь к Нему;
• делает Христу другом, братом.
• Открывается в человеке:
• покаянием и
• молитвой Иисусовой, чтобы «вся внутренняя моя было имя святое Его», то есть Христа.

«Всех, кто на земле, соединив небесным».

Уклад в училище и на приходе

Протоиерей Виктор Музыкант

УклаД - это живая жизнь с Небом

Что я хотел бы выделить в укладе? Живую жизнь со Христом. Как я жил до Волгограда? Были службы, обязанности, я был пономарем, хозяй­ственником. А жизни со Христом не чувствовал. Не было рядом людей единомышленников, которые шли бы по пути подвижническому. Но только в Вол­гограде я понял, что этого мне не хватало. Я здесь нашел то, чего душа в глубине искала, увидел, что все вместе так живут, рассуждают, размышляют, наполняются душой. На это откликнулось и мое сердце. Это был уклад.

Вся дальнейшая жизнь перестала быть одно­дневкой - она стала непрерывной. Жизнь ко Христу и со Христом наполнила годовой круг богослуже­ний. Праздники перестали быть отдельными собы­тиями. В укладе они стали непрерывною жизнью с Господом, Матерью Божией, святыми. В мою жизнь вошло прославление.

Раньше я не знал, что можно так Христа сла­вить, для меня это было открытие. А здесь празд­ники наполнились содержанием. День праздника после богослужения продлился в праздничную тра­пезу. Раньше, после службы я шёл на кухню, чтобы поесть и больше ничего. Здесь же сама трапеза ста­ла наполняться таким глубоким содержанием, что, проникаясь им, ты приходишь к жажде, желанию такой жизни, жизни святых. Ты от этого хочешь, хо­чешь всегда прославлять Матерь Божию, Господа, святых угодников. Но и будничные трапезы мне да­ли много. Во время этих трапез читались жития святых. Особенно наших современников. Их жизнь, их вера, терпение, упование. Тем более в тюрьмах, ссылках, концлагерях. Глубина этой жизни, благо­даря чтению, становилась для нас погружением в их жизнь. Да, это был уклад.

Когда я приехал на Камчатку, и началось моё слу­жение, я попробовал воспроизвести усвоенное в Волгограде. Мне хотелось, чтобы люди попробовали такую жизнь общины. Но это оказалось непросто. Один батюшка мне сказал, что для общины нужна литургическая жизнь, не хождение на службы, а жизнь. Мы должны вместе на литургии жить, вме­сте причащаться, затем вместе быть вне литургии. Но, где литургия продолжается в наших буднях. А на приходе этого нет.

Люди порознь приходят на службы, кто когда- то причащается, на молебнах молятся все равно, оставаясь порознь, и расходятся, чтобы продолжать порознь жить. Как говорит отец Анатолий - это жизнь по потребностям. Религиозные потребности вперемешку с другими житейскими потребностями. Одну потребность удовлетворил, перешёл к другой. А к первой, например, религиозной придёшь тогда, когда она опять возникнет. Пока живёшь другими потребностями, о религиозной и не помнишь. В об­щине всё не так. Потому что потребности житей­ские все погружены в жизнь в Боге.

Брань с миром за уклад

 

На приходе я пытался звать людей на разные встречи. Звал на беседы, простые беседы, простое общение, пробовали вместе с ними праздники про­водить... Но, чтобы так, как здесь в Волгограде, жить в укладе, этого не получалось. Только в семье остается как-то сохранять начатки уклада. Но и в семье оказалось непросто. Вокруг нас бушует мир.

Как вода растворяет соль, так и мир внедряется в семью и пытается растащить нас, растворить в себе, разъединить. В столкновениях с миром приходится не просто приспосабливаться к нему, но надо внут­ри себя держаться жизни с Богом, а не с миром. И в Боге быть едино друг с другом. В Боге и о Боге. А мы все такие, что где-то твердости не хватает, где-то ветром колеблемы.

Начинается всё с богослужения. Это целая жизнь, очень важная. Нужно так вникать в содер­жание, которое дает нам Церковь в богослужении, так слышать их, чтобы эти молитвы, эти слова, ста­ли твоими... У себя на приходе я стараюсь, чтобы люди были внимательны к богослужению, настраи­ваю их к богослужению, стараюсь им объяснять, что сейчас происходит. Чтобы у нас было живое бого­служение, не просто мы пришли и как бы такой долг отдали, помолились в воскресный день, и этим исполнили свой долг Богу. Чтобы у нас действи­тельно была общинность, я говорю - давайте вме­сте помолимся.

Когда ещё был в Волгограде, помню, как на трапезах просили друг друга: «Братья-сестры, про­шу помолиться за Марию, мою маму», или ещё за кого-то. Но на приходе я это делаю немножечко по- другому. Я говорю: «Если вы хотите, желаете об­щинной молитвы, вы можете попросить друг друга сейчас перед службой, а потом особое прошение я поставлю во время богослужений, и мы вместе по­молимся, с этой просьбой уже к Богу на службе». Мне важно, чтобы люди сначала услышали друг друга перед службой. Поэтому говорю им: «Братья- сестры, Светлана желает попросить наших молитв, мы можем это сейчас сделать. Мы помним слова Господа: «Где двое или трое будут просить об имени Моем, Я буду с ними». Господь будет с нами. Как сейчас, когда мы по просьбе Светланы помолимся, так и во время службы будем молиться». Я это гово­рю им, потому что так нас учил отец Анатолий. На третьем антифоне мы все особенно молимся за сво­их близких, за кого хотим, желаем. И перед службой тоже говорю об этом. Для меня это очень дорого - это все живое, не мертвое, живые отношения со Христом, живые отношения с людьми. Этим я доро­жу, очень.

Как укладу учило училище

• Сколько лет вы в Отраде прожили?
• Шесть лет. В девяносто девятом году при­был сюда, и в две тысячи пятом году убыл на слу­жение на Камчатку. Пять лет, из них три года я учился в Свято-Сергиевском училище, которое да­вало нам опыт уклада, и это было самое главное. Вместе с этим получали мы и знания. Они очень важны. Сейчас, когда я имею опыт семинарского образования, всматриваясь, как в семинарии обу­чаются, вижу, что все бегут за знаниями, чтобы по­лучить знания на занятиях. Стараются воспроизве­сти это знание и получить за это оценку и дальше выпуститься. Вот и всё. А как эти знания связыва­ются с жизнью? Это большой вопрос.

В училище, в Отраде, было по-другому. Как меня батюшка отец Анатолий, сразу наставил. Я говорю: «Батюшка, хочу почитать книгу «Что есть духовная жизнь, и как на нее настроиться». Он говорит:

«Первое, что нужно делать при чтении - вы­делять все, что ты хотел бы исполнять или иметь в твоей жизни. И поэтому оно тебе особо важно. Второе - что хотел бы знать, как свой личный взгляд на жизнь и на всё, что в жизни. Это будет твоё мировоззрение, а потом по мере воцерковления и миросо­зерцание. И третье - что тебе интересно».

Не знаю, в точности ли передаю, чему учил нас батюшка, может, что и позабыл, но для себя я так это усвоил, и в жизнь взял. Так было устроено и наше обучение. Неделю шли занятия, а в конце не­дели по одному из предметов устраивалось собесе­дование. На нём-то мы и учились разворачивать предмет в свою жизнь. Выделяли существенное и значимое, учились слушать и слышать друг друга, осваивали умение работать с жизненным затрудне­нием, способность разрешать его, применяя полу­ченные знания. В итоге жизнь свою вводить в русло знаний.

На собеседовании мы учились тому, как зна­ние возможно взять в свою жизнь, чтобы оно стало руслом. Батюшка приводил нам один пример: некто пришел к старцу и говорит: «Вот, хочу у тебя научиться жизни». Тот отвечает: «Хорошо, давай почитаем Псалтирь. «Блажен муж, иже не tide на со­вет нечестивых» (Пс. 1, 1). Человек остановил стар­ца: «Благослови, отче, научиться так делать», и ушёл. Вернулся через год. «Я исполнил благослове­ние, скажи следующее».

Действительно, одни знания нам нужны, что­бы по ним жить, другие - как наше мировоззрение, а третьи - как багаж, он не сейчас нужен, но может пригодиться со временем. Пример тому преподоб­ный Серафим Саровский, который за неделю прочи­тывал весь Новый Завет, и всё это время, пока чи­тал, был в богомыслии, т.е. в жизни, в размышлении и созерцании. И сердце его было наполнено свято­стью.

Внутренний человек и уклад

- Годы в Отраде, в общине, для вашего внут­реннего человека, чем были?

Для моей души это было приготовление поч­вы и посев. Посеяно было семя, и семя проклюну­лось и получило опыт жить на взрыхлённой почве, в тепле, при свете солнца, при окормлении садов­ника. Это опыт уклада. В сердцевине души я держу этот образ, и держусь этого образа в своём служе­нии.

И сейчас главное для меня, как сказал апостол Павел: «Не угасайте...» Когда житейское перехлё­стывает, крутишься, вертишься, и время от времени обращаешься к этой сердцевине, а в ней память о Боге, тогда память о спасении остаётся всегда с то­бой. Чаешь будущей жизни, держишь упование на Бога и хоть какую-то заботу имеешь о своей духов­ной ревности. Так живу и, по возможности, так буду продолжать жить.

Сама же сердцевина - это самое главное - это отношения с Богом, живые отношения с Богом. И батюшка, всегда к этому нас вёл, к этому подводил. «А как у тебя со Христом отношения? Это ты, а что Господь благословляет?» То есть прежде, чем ска­зать, спроси у Бога: «Господи, как Ты благосло­вишь». А уже разные церковные средства, они толь­ко наполняют твою жизнь. Даже таинства, подго­товка к исповеди, причастию, чтение канонов, пост. Всё нужно. Но главное, когда к таинству готовишь­ся, к исповеди - это как ты каешься.

Помню, батюшка говорил такие слова: «Пока­яние может в любом месте произойти, где бы ты ни находился». А мы порой: «Надо пойти покаяться, надо пойти покаяться». Надо пойти... Но почему не прямо сейчас, если ты осознал, что согрешил, ты же можешь сейчас обратиться к Богу, и покаяться. Это живое отношение, не то, что пойду, покаюсь потом. Потом этого покаянного чувства может и не быть. А сейчас это необходимость. Потом пойду - это на ис­поведь. На ней - разрешение грехов. А покаяние всегда с тобой.

Или вот радость, как это важно, чтобы была радость. Сейчас смотрю, в мире мы теряем радость. А мы в Отраде всегда радовались, друг друга под­бадривали, всегда поддерживали. Мы были объеди­нены не только вокруг батюшки, но и друг с другом. Для нас каждый, про кого только ни вспомнишь, от­личались каким-нибудь качеством. Один одним, другой другим. Помню, например, Ирину Скрябину. С какой заботой она всегда обо всех пеклась. Отец Анатолий Омельченко - у него свои были качества. Они оба были у нас старшие по хозяйству и по укла­ду. И самое главное я хотел бы отметить, что особо

батюшка нас учил видеть в других хорошие каче­ства. Это очень важно было для меня лично. И сего­дня, когда я служу на приходе, кто бы ко мне ни по­дошёл, я ищу увидеть в этом человеке хорошее, по­любить его. Уклад - это и есть любовь. Настоящий уклад - это любовь свыше, Божья в нас ко всем, кто с нами. Я стараюсь доносить это и до других людей.

 

В поисках уклада

Ирина Анатольевна Дронова

Для меня поездки в Отраду ко всем ее жите­лям - это самые счастливые моменты жизни. Сча­стье проживать в укладе, потому что становишься таким, какой ты есть. Уклад ограждает тебя от тво­их страстных завихрений, от всего плохого. Уклад­ная жизнь меня поразила своей простотой. Еще тем, что о тебе по-доброму заботятся. Уклад тебя бере­жет, хранит, он тебя несет, как на руках. Даже ты сам не понимаешь, куда, сначала, а потом уже ви­дишь, что это именно тебе и нужно было. Каждый год приезжала, и, не успев задать наболевшие во­просы батюшке, получала ответ по ходу жизни, в проповедях, в занятиях. К концу и спрашивать уже было нечего, потому что в укладе открылось.

Так было в 2001 году. Когда возвращалась домой, так остро не хватало дома уклада. Потом я начала строить уклад для себя. Поняла, что невоз­можно жить в хаосе. Это заняло у меня очень много времени. И только сейчас я начинаю жить в укладе сама с собой. Это не расскажешь тем, кто в этом не жил, не объяснишь. Трудно объяснить. Ладные от­ношения друг с другом в Боге - это основа челове­ческого счастья, она не зависит от материальных условий. Самое ценное, что есть в нашей жизни, это именно ладные отношения друг с другом в Боге. В Боге, потому что по благодати. Это не постоянно. Среди пасмурного дня как прояснение. А между ни­ми большая борьба, духовная брань постоянно идет.

Я побыла в Отраде в тот момент, когда мне было очень трудно. Моя дочь вышла замуж, и вско­ре зять стал священником. Я этого не ожидала. Они уехали. Я осталась одна. Кинулась к владыке Сера­фиму, Царство ему Небесное, спрашиваю: «Владыка, а мне теперь что делать? Они в Кузнецке теперь служат, а мне-то куда?» А Владыка очень добрый, человечный, говорит мне, что они еще везде послу­жат, за ними ездить не надо. Побудь одна. А подо мной как будто фундамент рассыпался. Родился первый внук, и они решили самостоятельно его растить. Их в деревню отправили, внука они забра­ли. А там и условий никаких не было. Это произо­шло так резко. И зять со всей жесткостью показал мне свою власть над моей дочкой. Для меня это был удар.

С этим я и приехала в Отраду. Любовь Генна­диевна меня привезла на педсовет. После этого я всегда говорю: «Если бы не Отрада, если бы не Вол­гоград, если бы не батюшка Анатолий, не знаю, куда бы меня понесло». Потому что настолько непра­вильно я была устроена. Чтобы не возвращаться в то старое устроение я теперь всем говорю: «Мне там вправили мозги». Специально грубо говорю. Меня там всю перевернули, все объяснили. А перед этим меня пожалели, полюбили, со всех сторон обласка­ли. А потом исправили. Правда, вернувшись домой, я еще долго боролась со своими тираническими по­рывами, но зато я уже знала, куда идти, а куда не ходить. Ох, уж эта женская тирания. А женщин «кроткого и молчаливого духа», наверное, в России теперь и совсем нет. Везде «мы» - вырвавшиеся на свободу.

С укладом наперевес

Потом я приезжала в Отраду каждый год. Внуков у меня стало много. Поездки прекратились. Но этот опыт для меня самый родной, близкий сердцу опыт уклада - дороже ничего нет. Борьба со своим страстным характером длилась много лет. Я ведь даже уклад пыталась поначалу навязывать в семье дочери, в семье моего зятя. Конечно, волевы­ми методами, со всей страстностью, какая была у меня. Навоевавшись, пришла к тому, что внешняя сторона уклада - это еще не уклад. Сила уклада в любви. Только любовь все может.

Те, кто в Отраде бывает, они получают лю­бовь и в любви силу. Они уразумевают, как им в укладе жить, и уезжают утешенные, счастливые, полные жизненных сил, полные стремления слу­жить Церкви, ближним, читать, познавать святых отцов и с этим жить. Это большая радость - учиться укладу. Но потом так это не просто - удерживать эту отрадную жизнь. За поддержкой я ехала опять. Пока не укрепилась.

По грехам моим много было испытаний в жизни. Если бы не моя страстность, было бы по­меньше. А так я сама на них нарывалась. Если бы в Отраде я не увидела реальную укладную жизнь, я бы не знала, что делать. Уклад не уловишь, просто книжку прочитав, или с человеком поговорив. В укладе надо пожить, и не один раз, и напитаться, а потом еще попробовать в своей жизни и уже после этого развиваться в нем.

В семье дочери тоже есть уклад. На первом месте у них Церковь, у батюшки богослужения, храм. На втором месте дети. Дочь трудится много, у нее на первом месте именно дела любви, любви к детям, к Церкви. Мне бы, конечно, хотелось, чтобы они пожили в Отраде недельку. Мне кажется, это бы их обогатило. Но как-то не случилось так. А если я чем-то могу им помочь, это только в том случае, ес­ли обретусь сама именно в любви. Тогда начнет ра­ботать уклад. А уклад - это большая сила.

Уклад и воскресная школа

Пытаюсь уклад принести и в воскресную школу, где я несу послушание, чтобы там наладить отношения укладные. Но очень это трудно. Люди не привыкли, совсем не хотят жить мирно. Довлеет ав­торитарность, дисциплина, ломка друг друга. Сего­дня в школе повсеместно такая атмосфера. Поэтому бывает трудно мягкой силой действовать. А жест­кая сила противна укладу. Еще и степень воцерков- ления у людей очень маленькая. Тем более надо все покрывать любовью, и иметь этот уклад в себе, быть всегда человеком уклада. Где бы ты ни была. Ведь уклад - это внутреннее состояние человека, когда он живет им, где бы он ни был. Он вокруг себя будет создавать уклад, ладные отношения с ближ­ними, с Богом. В какое бы место ни переехал.

Конечно, образ Отрады - вот, что при этом необходимо. Наша Церковь сейчас страдает от того, что нет общинной жизни, нет уклада. Люди прихо­дят на литургию, помолились, разошлись и заня­лись своими делами. В одном храме, а разобщен­ность большая. Она в характерах людей. Люди не чувствуют любви друг к другу. Сами не могут лю­бить, а больше нуждаются в любви. Поэтому такие оазисы, как Отрада, очень нужны. Если бы их было больше, люди бы могли просто увидеть, почувство­вать, как можно, нужно жить, обрели бы крылья.

Но вот проблема - как создать общину? Я, ко­нечно, не ходок по интернету, может быть, там идут обсуждения, как создать общину, но без общины нет будущего у Церкви. Община - это же все возрас­та. Дети, молодежь, взрослые - все вместе укладом живут. Сегодня опыта такого ни у кого нет.

Вот, взять моих детей - отца Георгия (свя­щенник) и Екатерину, мою дочь (матушка). Они ро­дились и выросли вне воцерковленных семей, в се­мьях невенчанных. Были добрые нравственные от­ношения, но не было Бога. И потом, когда Господь их соединил в браке, я им говорю: «Вы как перво­проходцы, танком через бурелом идете, потому что у вас нет образа. Образа настоящей семьи. Нет обра­за почитания, послушания в укладе». И сейчас неимоверно трудно без такого образа. Мы им его не дали.

Ради уклада побыть в Отраде

Слава Богу, батюшка очень любит свою семью и много трудится для них, и матушка много трудит­ся для деток. Поэтому они превозмогли свой нега­тив, полученный из родительских семей. У них со­вершенно другая семья, даже несмотря на то, что они вышли в жизнь, не получив духовного заряда, заряда веры от родителей. Я желаю им, чтобы у них сложился уклад. Я уже говорила, что поначалу не­правильно пыталась донести до них, что такое уклад. Но это же только любовью можно донести, а я пыталась навязать им. Теперь не пытаюсь, сама подлаживаюсь под их уклад. И вижу, что они строят его и много для этого трудятся.

Я хотела бы, чтобы все люди побывали в Отраде и пожили там, ну, пусть недельку, просто, чтобы уви­деть тамошнюю церковную жизнь, увидеть общину, уклад, пережили бы радость, почувствовали бы, что это настоящая жизнь, твоя жизнь. Не такая, как в современном мире, подав­ленная жизнь, как, полу-жизнь, особенно в городах, а жизнь, где все исполнено этих ладных отношений, когда на душе у тебя лад, и ты смотришь и удивля­ешься красоте людей, которые открываются в этом укладе. Дай Бог отцу Анатолию многая и благая ле­та, и всем труженикам Отрады. Чтобы к ним могли приезжать люди, могли отогреться и получить этот образ пусть начального, но Царствия Божия, какой возможен здесь, на земле, в укладных, отрадных от­ношениях, созидаемых Богом в таинствах Церкви.

- Спаси вас, Господи, Ирина Анатольевна! Но еще один вопрос о матушке Екатерине, чем она жи­ва? Ей всего тридцать шесть лет, совсем молодая и уже девять детей. Что в ее жизни главное, что она ищет? Или уже нашла?

О моей дочери

Скажу немного о детстве. У нее, совсем ма­ленькой, было много игрушек. Куклы, всякие зве­рушки. Она их поставит друг за другом и начинает кормить каждого. Потом плачет. Я подойду, говорю: «Ты что плачешь? - Знаешь, как я устала». Я говорю: «Ну и оставь их, зачем это надо? - Как же, они же есть хотят и мне надо их кормить». Такая жалост­ливая была. Например, гуляем с ней, она идет и плачет. Я говорю: «Ты что плачешь? - Вон, посмот­ри, кошка-то босиком идет по снегу». Еще было ин­тересно. Ей было лет 15. На Афонском подворье мы разговариваем с нашим знакомым. В какой-то мо­мент он посмотрел на нас и говорит: «А что вам - поступайте в монастырь». На это она в своем длин­ном сарафане, с косой, ставит руки в боки и говорит: «А кто будет священников и монахов рожать»? А ведь не было с ней никакого разговора об этом. Она же была совсем юной. Наверное, это были Божьи знаки. Время покажет.

Матушка

За эти прошедшие годы она очень много пре­одолела. Когда росла, она любила читать, училась в престижной гимназии, очень успешно, на нее были большие надежды, и все думали, что она будет кто- то и кем-то. А она в последнем классе школы вдруг вышла замуж. Пела, играла на гитаре, окончила му­зыкальную школу, красивая нежная девушка с ин­теллектуальными душевными потребностями. Но уже начинали открываться потребности духовные.

Когда у нее родился первый ребенок, она все еще продолжала читать книги, не сразу все измени­лось. Но однажды она вдруг говорит: «Я поняла, что книги - это мои враги». Конечно, сейчас она читает книги, живет культурной жизнью, вместе с батюш­кой смотрят они выборочно какие-то фильмы вдво­ем. То есть, у них идет и эта современная жизнь. Раньше, когда она читала книгу, она не успевала приготовить обед, ребенок оставался неухоженным. Когда она все это увидела, жестко себе сказала: «книги - мои враги».

 

Она перестала читать, начала вгрызаться в труды о детях, начала смирять себя, сокращать личные свои потребности, такие, казалось бы, воз­вышенные, а на деле розовая пыль. Стала реально работать, детей растить. Потом у нее открылись природные задатки матери, удивительные, для ме­ня они просто открытие. Господь ей дал такую силу любви, мудрости в обращении с детьми и такое трудолюбие. При этом она любит и на земле тру­диться, у нее огород, много трудится на земле. Ба­тюшка любит животных, он трудится с животными. Таким образом, они от этого кормят своих детей. Девять детей! У нее еще огород, и цветник, и пар­ник, и пятое-десятое ...

Два хранителя уклада

• А лад, лад держится?
• Держится. Они, как два сторожа, батюшка и матушка, или как два капитана, следят, чтобы был лад, они все время начеку. Держатся любовью, дер­жатся причастием, молитвой в храме и дома. Не знаю, где она берет силы. Для меня это немыслимо. Я как-то, еще четверо детей было, должна была их собрать, чтобы с ними приехать в церковь. Я дума­ла, что живая не останусь. Они так собирались, что меня всю изнутри начало раздирать. Во мне нет то­го, что есть в ней. Нужно было к определенному времени детей собрать, сохранить лад между ними, чтобы они перед церковью не были взвинчены. Ма­леньких надо покормить, а тем, что постарше, надо объяснить - ты уже большой, тебе до причастия не надо кушать. Одеть их, вызвать такси, посадить их туда и приехать в храм. Причем и самой оставаясь в ладном настроении, чтобы потом петь еще на кли­росе. Я после этого уже такие попытки не делала.

Сейчас у нее младших, совсем маленьких, трое. Она с ними приезжает на службу. Годовалая девочка на руках, рядом двухлетний мальчик, и еще один - почти пять лет. Увидела, что я совсем другая. Мой фанатизм требует, чтобы порядок был везде. Люди для меня ничто, а порядок - это все, это такое мое греховное устроение. А она видит людей, она видит детей, видит, чем дети живут, она их понима­ет. А я, я сама себе удивляюсь, почему у меня всего этого нет. Я к этому иду, стараюсь, но в реальности у меня этого нет.

Вот, ребенок, например, ведет себя плохо. У меня сразу все закипает. А она нет. Она понимает, почему он ведет себя плохо, подойдет к нему с дру­гой стороны, что-то ему скажет, не обрушится, как гора, как-то все по-другому. Я ей говорю: «Ты мо­жешь быть построже? Что они тебе на шею все се­ли?» А она ничего не говорит, я понимаю, что для нее любовь детей, доверие детей важнее всего.

И мама, и миротворица

Что же они? Они виснут на ней. Раньше, когда поменьше было детей, опыта было еще мало, она, например, в изнеможении сядет в кресло, они тут же все облепят ее: старший сверху, как гусь, мень­шие вокруг, ее облепили. Она хотела просто отдох­нуть, посидеть, где уж там. Младшие еще могут и поспорить немножко, кто должен быть на колен- ночках. И до сих пор так.

На службу она приходит попозже. Старшие детки уже тут. Кого-то мы просим попеть с нами, кто-то там играет, а кто, может, и бедокурит. Я дер­гаюсь, и с клироса туда, чтобы порядок навести, бы­вает такое. Появляется она - они все к ней, как буд­то сто лет ее не видели, облепят ее опять. Двухлет­ний на руки просится, потому что она держит годо­валую девочку, а тому тоже надо. Кто постарше, все опять к ней прилепились, и все смотрят на нее. Я говорю ей: «Что ты такая нестрогая? Надо быть строгой, чтобы все было по-твоему, ты - хозяйка, ты тут царица». А она нет, как-то все у нее по-другому. Помоги ей, Господи. Я даже не знаю, где она берет силы.

У нее еще и роль миротворицы между моло­том и наковальней - мной и батюшкой. Мы с ним друг к другу очень хорошо относимся. Это - милость Божия наш батюшка, ее муж, отец Георгий. Для ме­ня он великая милость Божья. Замечательный че­ловек. Но у нас бывают иногда такие стычки из-за моего греховного характера. Когда меня кто-то за­девает, я начинаю слепнуть. Не вижу, справедливо или не справедливо - это неважно, я уже как убитая. Скандал, обида. А ей и меня жалко, и видит она, что неправильно я себя веду. И как миротворица зво­нит: «Ты знаешь, ведь батюшка имел в виду вот это». Я говорю: «Нет!» Потом, проходит еще время: «Ты знаешь, ведь он вообще говорит то-то и то-то». И потихоньку, дня через два, иногда через день, я вижу ситуацию уже сама, думаю, как же я сразу не видела? На самом деле он же прав, от и до. Ох, до­ченька! Если бы не ее миротворчество... Вот так и живем.

 

Встреча с укладом

Наталья Львовна Байрамова

Прикосновение

Я работала в университете, шеф мой умер. Чтобы дальше двигаться, надо было напрягаться, требовалось много усилий. И я поняла, что не настолько талантлива, чтобы всю жизнь посвятить науке. В итоге я решилась, позвонила батюшке. В это время в Питере был филиал его православных курсов. Сказала батюшке, что я пойду работать в этот филиал. Он говорит: «Тогда приезжай».

В Москве началось знакомство с устроителя­ми и жизнью тогдашней Московской общины. Как будущий сотрудник приехала во вьетнамское об­щежитие и ужаснулась разбомбленному зданию (вьетнамцы, уезжая, все внутри разорили, разбили) и укладу жизни общины, с которым я здесь встре­тилась. Все время молятся, все время на коленях. А у меня молитвы не идут, коленки тем более... Я поня­ла: «Нет-нет, я не готова». С работы я ушла, сюда переехать не готова.

Такое было первое не очень удачное сопри­косновение с православным укладом.

Пришлось идти на биржу труда.

Уклад в семье

Другая встреча с укладом. Умерла мама. Это был 2002 год. У нее был инсульт. Отец сделал все возможное, чтобы ее спасти. Он сам врач, мама тоже врач. На ноги было поставлено все. Отец спал, наверное, часа три. Работал, утром заезжал за мной, вечером отпускал, сам оставаясь на ночь. Он все это время шел на износ, и кончилось это его нервным срывом. Ни о чем церковном я не могла говорить с мамой. При этом в госпитале был маленький храм, был священник, можно пригласить, все просто. Я могла все это сделать. Не могла! Отец сказал мне: «Запрещаю, категорически запрещаю».

У него, как у советского врача, было пред­ставление, что все церковное связано со смертью. А он боролся за жизнь! Он боролся за жизнь мамы, делал все возможное. Я не могла, пригласить свя­щенника даже тайно, потому что мама проговорит­ся. Никак не скроешь. Поэтому кроме святой воды в пищу - ничего не могла. Вот от этого я очень мучи­лась.

Потом приехала мне на смену дочь, а я после перерыва вернулась в Отраду. Почему я вспомнила этот случай?.. Я приехала в Отраду и была очень ра­да и счастлива видеть отца Анатолия и отца Сергия. Но меня поразило то, что я была рада видеть их в черных подрясниках. Тогда только на них были черные подрясники. И этот черный цвет, и черные одежды, - это для меня было так дорого... Что-то та­кое теплое, родное.

* * *

Через что в семье уклад прот. Анатолий Гармаев

Этот рассказ о семье, об отце и матери - рас­сказ об укладе. Это яркий пример, образец искрен­них укладных отношений. Каких? В первую очередь верности и преданности - мужа своей жене. Вместе с этим еще и верность, и преданность врача боль­ному. Потому, что до конца жизни они прожили вместе, хотя характеры у них разные, почти невоз­можные для жизни вместе. Если бы только характе­рами они были близки друг другу - не удержались бы. Но то, что их соединяло - это не характеры, а именно уклад. Это любовь мужа к жене, это его пре­данность, верность, посвященность мужа жене, отца маме, которая дала ему детей. А в ответ предан­ность мамы к папе, потому что она жена и у её детей есть он - отец. Потому-то Наталья Львовна приеха­ла оттуда, из того уклада сюда, и здесь еще увидела церковный уклад.

Муж и жена, дети - все трое первично едины семьёй. Выражается это «едино» в нравственных взаимоотношениях, то есть в нравственном укладе. Это первичное «едино» имеет, тем не менее, пад­ший, то есть сложный характер. В Церкви это «еди­но» будет возрастать в святое, едино, то есть едино свыше.

И второе, что надо знать: то, что называется словом «едино», не есть состояние. Семья едина троичностью - отец, мать, дети... (и так с каждым ребенком, который в себе носит эту троичность) - едина святостью и тем, что она единица. Такою ее сотворил Бог. Как Адам - единое творение Бога, так и семья - единица - единое творение Бога. Не люди созидают семью, но Господь. Конечно, если семья искренне церковна. Венчанием семья входит в это Божеское ее созидание. Ведь никто из людей не знает, что такое семья. Только Бог знает.

Объясню это на примере яблока. Есть три элемента - вода, углекислый газ и минеральные со­ли. Из них образуется яблоко. Но, в составе яблока они не остаются тем, что были. И в то же время, ес­ли яблоко высушить, из него испарится вода; если его сжечь - выйдет углекислый газ и останется зола (минеральные соли). Тогда мы увидим очевидное - эти три элемента не есть яблоко. Но и яблоко не из этих трех элементов составлено, хотя они и являют­ся его составными. И эти элементы сами по себе не похожи на яблоко. Однако яблоко точно из них, и вместе с тем имеет свойства - вкус, цвет, запах и другие, каких нет у трех элементов.

Так и семья по свойствам едина (единица), троична и свята. И эти свойства не образуются из суммы свойств каждого члена семьи. Это значит - не люди образовали семью, но Бог ее сотворил. Он только один и знает, как и какими люди могут вой­ти в ту семью, которую Он - Бог сотворил. Он и сей­час вводит людей в семью, созидая их людьми уклада. Поэтому каждый член семьи, войдя в семью и пребывая в ней, не есть только то, что и кого в нем видят домашние - муж, жена, отец, мать, дети, старшие, младшие. Он есть еще то, кем и каким его видит Бог.

В Боге и только через Бога он делается по- настоящему мужем, женой, отцом, матерью, сыном, дочерью, братом, сестрой. Не из себя он такой и не от своего. Свое-то все падшее. Но от Бога и через Не­го. От Церкви и через нее. Поэтому они едино семь­ёю не благодаря своим свойствам каждого отдель­но, а свойствам семьи. А свойства эти все в руках Божиих, в Его премудрости, в Его Промысле и Его любви. И это - едины семьёю - составляет уклад и выражается укладом.

* * *

Естественный или нравственный уклад Наталья Львовна Байрамова

Девятый день инсульта - это день, как гово­рил отец, когда решается, куда повернет болезнь, - на выздоровление, или к смерти. На девятый день мама почувствовала себя полегче. Это был день, ко­гда я, отец и мама, мы были втроем, и мы были дей­ствительно - целая семья. Это был уклад! Отец хва­стался маленьким приборчиком от давления, хва­стался маме, мама над ним посмеивалась, своим ве­селым подтруниванием. Все были счастливы, мама здорова, и я наслаждалась ими. Они же сокурсники, оба врачи, и институтские отношения у них оста­лись. Теперь эти отношения здесь звучали, а я купа­лась в этом. Это был девятый-одиннадцатый день.

А потом, потом опять вернулась моя трагедия. У отца категорическое неприятие церковного и моя возможность церковной помощи - как невозмож­ность. Отец-врач, борется за жизнь и все для жизни. А церковное - это значит похороны. Это для него категорически невозможно. Это запрещено. И я в этом бьюсь... В общем, вот так.

В укладе человек развивается

Когда болезнь отступала, отец меня отпускал. Я приезжала в Волгоград как заочница. Я была по возрасту старше всех, кто учился на дневном отде­лении. Отец Сергий Попов поступал при мне, а я бы­ла заочницей Московских курсов, и поэтому я чув­ствовала себя весомо. Но потом зимой они проводи­ли у нас первую заочную сессию. И я вдруг увидела, как за полгода они все выросли. Были у них какие- то ляпы, что-то они не могли делать, в чем-то они были робкими. Но они устраивали нашу сессию, и вели нас.

Отец Сергий, Людочка, отец Константин Мо- мотов, отец Максим Спиненко. Тогда они еще не были священниками. Расскажу еще деталь, которую заметила. На трапезе они нас, заочников, кормили с их точки зрения очень вкусно. Хотя это были самые распростецкие макароны, которые тогда в своей жизни я, как гарнир, не замечала. Но как-то я за­держалась после обеда и видела, как студенты со­бирали эту еду и говорили: «Ой, тут еще осталось. А вот тут еще осталось». Я поняла, что сами студенты питались не так, как нас кормили. Для них наш стол был царским. Они нам устроили царский стол. И я поняла. Я подумала: «Какие же мы нахалы! Мы, за­очники, как мы не ценим все это».

По завершению дня все устроители сессии со­брались у батюшки в комнате, и уже после почти целой ночи, где-то в пять утра, выползли с зелены­ми, уставшими лицами. Прорабатывали предыду­щий день и планировали последующий. Я смотрела на них, и как я им завидовала. Так хотелось быть в их числе... Я думала: «Какие они счастливые!»

* * *

Как много еще можно сказать...

прот. Анатолий Гармаев

Что есть уклад?

Уклад - это жизнь в искренних отношениях друг с другом. В тех искренних отношениях, кото­рые Бог положил быть в каждом человеке как Свой образ - образ любви. Таких отношений Богом поло­женной естественной любви пять: сыновняя, су­пружеская, родительская, отечественная или граж­данская; и любовь к Богу, к Церкви, к святости - эти пять дарований любви или пять призваний - жиз­ненных призваний любви, которые составляют, собственно, образ Божий в человеке.

А люди - носители этих дарований - и есть люди уклада. Их особенность - любовь и искрен­ность. Они добрые внутри. Через то жизнь у них те­чет вместе, сообща, едино. Если рушится такая жизнь, то рушится от того, что к этому образу Бо­жию примешивается во вне мир сей. А внутри этого мира оплот - самоугодие и самолюбие. Когда это примешивается, любовь человека извращается, пе­реворачивается, оборачивается к себе - вместо от себя. Делается себялюбием. В самолюбии он все во­круг любит сам от себя, без Бога. А в себялюбии просто любит себя, и никого больше. Беда человека в том, что он не разумеет себя таким. Говорит: я люблю детей, супруга, супругу, на деле же любит себя, а близких как средство, доставляющее ему наслаждение и разные переживания.

Перевертыш в укладе

Душевный человек, не умеющий себя разу­меть, не имеющий самоукорения, ничего этого в се­бе не замечает. В итоге, если это сын, тогда сынов­ние отношения его становятся пользованием и ис­тязанием родителей ради собственных потребно­стей и довольствий. Супружеские отношения дела­ются влечением супругов друг к другу ради плот­ских и душевных удовольствий. В родительских от­ношениях воцаряется самомнение о собственных детях и влечение к ним ради своих чувственных услаждений и удовлетворения через детей роди­тельского честолюбия. А отношения соплеменни­ков превращаются в борьбу партий и в борьбу раз­ных учреждений, в соревнование между ними и конкуренцию ради того, чтобы выжить на земле.

Любовь к Богу - это дар, полученный в творе­нии. У человека падшего превращается в остаточ­ную религиозность: в ту религиозность, которая свойственна всем людям на земле, где бы они ни родились, в каком бы народе ни жили. Это челове­ческое достояние, то единственное, что осталось в человеке после грехопадения. Все это вместе есть подмена Богом положенного уклада и в глазах спа­сения - к укладу не относится. Оно испорчено гре­хом настолько, что религиозный человек, будет по­клоняться кому угодно, но не Христу. Или Христу будет следовать, но не по вере свыше, а по убеж­денности, в которую введут его окружающие близ­кие или имеющие для него авторитет люди.

Поэтому, имея религиозность, то есть обра­щение к Богу, на деле такие люди внутренне Бога не ищут, больше того, в самости, самолюбии, самоуго- дии и преданности миру отвергают Его, утверждая свое человеческое: человеческие чаяния, человече­ские хотения, человеческие стремления, ради удо­влетворения которых они и обращаются к Богу. И вместо любви к Богу и Церкви человек живет рели­гиозными потребностями. Они в разное время су­ток, недели, года могут возникать, а могут гаснуть, отодвинутые другими потребностями. Или разво­рачиваются по какому-нибудь вдохновению или побуждению. Могут быть не устойчивыми по при­чине человеческого характера и в нем четырех его закрепителей - упрямства, своенравия, страха жи­вотного, страха душевного, (то есть, что люди ска­жут). Религиозные потребности в разных народах при разности религий имеют одну и ту же природу. А именно - религиозность не знает Бога. Она при­нимает за Бога того, кого укажут близкие и окру­жающие люди. Даже и Христа - Бога религиозность подлинно не знает. Христа знает только вера свы­ше.

Уклад внешний и внутренний

Потому уклад - это что-то совсем другое. Уклад - это жизнь в искренних отношениях друг с другом, где все освящено Богом, а не религиозно­стью. Где мир и единение между людьми есть след­ствие церковной святости. Увы, сегодня такой уклад отодвинут в сторону ради внешней церков­ной жизни. Светская и повседневная жизнь с их по­требностями забирают все время, так что в храм на службу или на домашние молитвы некогда сходить и встать. Тем более вся уйма времени, которую че­ловек проводит в неделю, в месяц, и в году, прохо­дит вне памяти о Боге. Но даже и тогда, когда чело­век молится Богу и имеет память церковных празд­ников на службе и дома, тогда он будет это делать через внешнюю сторону церковного уклада, а внут­ренний уклад церковной жизни за ненадобностью у него отодвинут. Человек сам в него себя не допуска­ет.

Таким состоянием народа святитель Игнатий Брянчанинов назвал состояние народа, верующего мертвой верой. Он назвал эту веру мертвой. А Апо­калипсис говорит о двух видах книг - книге мерт­вых, по которой на Страшном суде записанные в нее мертвые, то есть грешники, будут отправляться в вечную муку, и книге жизни, вписанные в которую войдут в Царство Небесное.

В конце VIII, в начале IX века святитель Игна­тий уже начал бить в набат о том, что исчезает жи­вая вера. То есть вера свыше, которая и религиоз­ность делает живой. Без нее религиозность челове­ческая мертва. Живая вера - это та, которая свыше, дарованная Духом Святым. Живая вера в наше вре­мя вымещается душевно-плотской жизнью. И пер­вый, кто с особой ревностью в святительском слове начал говорить об этом у нас в России, это был свя­титель Игнатий Брянчанинов.

«Тщетно представляет падшее естество свои громкие и великие добрые дела!

Недостойны Бога естественные добрые дела человеческие, истекающие из падшего нашего есте­ства, в котором добро смешано со злом. Грех настолько усвоился нам, что обратился в естество,
в самую душу нашу. Поэтому падшее естество спо­собно исключительно к злу. Теперь нужно отречение не только от явных злых дел, но и от многоуважае­мых и прославляемых миром добрых дел ветхого че­ловека...

Отчего мы не имеем веры? От того, что не хотим принять никакого труда к стяжанию веры сначала от слуха, затем от дел, доставляющих де­ятельное познание христианства и, наконец, таин­ственному духовному познанию, всегда соединенно­му с живою верою. Но для этого нужно ощутить действие евангельских заповедей, которыми стя­жается живая вера»^[4].

 

 

 

 

Душеустроительный путеводитель

Татьяна Викторовна Матиек

Мой сопутник Даль

«Будет ли, не будет ли ко­гда напечатан сборник этот, с которым собиратель пестовал­ся век свой, но, расставаясь с ним, как бы с делом конченым, не хочется покинуть его без напутного словечка».

Вступление это написалось в 1853 году, когда окончена была разборка пословиц; пусть же оно остается и ныне, когда «судьба сборника решилась, и он напечатан».

(В. И. Даль «Напутное», 1862 год)

Муки души. Начало поиска пути

Вера - дар Божий. Грешнице даровали воз­можность жить со Христом.

Цель жизни любого христианина выписана в «Символе веры» - «чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». И если моя вера искренняя, тогда это должна быть и моя цель жизни. Так ли это? Как выглядит жизнь с направленностью в это «чаю»? Из православных книжек довелось много читать о жизни верующих семей, так ли выглядит моя жизнь? Мучительные вопросы и не утешающие ответы.

Господь предупредил:

«²¹Никто к ветхой одежде не приставляет за­платы из небеленой ткани: иначе вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще ху- же.²²Никто не вливает вина молодого в мехи вет­хие: иначе молодое вино прорвет мехи, и вино выте­чет, и мехи пропадут; но вино молодое надобно вли­вать в мехи новые». (Мк. 2, 21-22)

Сколько разных проповедей, толкований, бе­сед на эту тему я слышала! И все они говорили об одном: «Путь отвержения себя ради того, чтобы не сама в себе, но Господь был с тобою» (из беседы с о. Анатолием).

Трудами духовника приходит постепенное осознание своей горделивой сложности души. Од­новременно все больше растет сердечное желание простоты. Душе уже неуютно от соседства с заполо­нившими мою память и ставшими чужими образа­ми из множества просмотренных фильмов, прочи­танных книг и различного информационного хлама. Холодная рассудочность подавляет глубину чувств. Современная «бесцветная» речь, «затертые» слова, потерявшие свою былую глубину и многообразие смыслов, привычные «книжные» фразы - «наез­женная колея» образованного ума безбожного ны­нешнего века оказались для меня сильнее Еванге­лия. Все чтения в храме, проповеди, толкования святых отцов, беседы влияли на мою жизнь совсем ненадолго. В начитанной голове как-то незаметно для меня они «переплавлялись» в совсем иное, гор­дое содержание, в иные поступки - не по евангель­ским заповедям, не спасительные. Господь назвал такую порчу души «ветхими одеждами» и «старыми мехами для вина».

Годы шли, а ситуация в корне не менялась. Я мучилась и отчаянно искала выход. Появилось же­лание прекратить это бесконечное «штопание» гнилого и ветхого ради жизни новой; выбросить вон старье и заменить его новой, крепкой тканью. Но опыт современного окружения больная душа принимала только как «заплаты».

В путь

Это слово для тех, кто не заскучал и дочитал мои строки до конца. Я не Апостол, а грешница, и не могу никого за собой звать. Просто делюсь тем, что дорого моей душе, что помогает. Есть путь, кото­рый ведет туда, куда даже приблизиться сложно. Господь подал способ, которым можно воспользо­ваться. Внешне он прост, однако каждый шаг дается с большим трудом.

Для всех, кто решится и пойдет вместе с В.Далем:

«Попостись, помолись, да в путь соберись». «Призывай Бога на помощь, а святого Николу в путь!»

Напутное слово о. Анатолия мне и каждо­му, кто пойдет по этому пути:

«Только не надо торопиться все узнать или просто понять. На Руси по-другому жили. Дру­гие были люди. Их такими сделал Господь. Нужно очень верить, что Господь всегда и везде один и тот же. И нас Он тоже другими, чем мы сейчас, делает. Только иди за словом русского народа, которое собрал В. Даль и до­верь себя Господу».

Слово к

Душеустроительному путеводителю

протоиерей Анатолий Гармаев

Далее приведем несколько важных мыслей Владимира Даля из его «Напутного слова», откры­вающего первый том «Толкового словаря».

«Кажется, мы начи­наем догадываться, что нас завели в трущобу, что надо выбраться из нее по- здорову, и проложить себе иной путь. Сегодня русской речи предстоит одно из двух: либо испошлетьдо- нельзя, либо, нам образу- мясь, начать дорожить народным языком.

Взгляните на Державина, на Карамзина, Кры­лова, на Жуковского, Пушкина, не ясно ли, что они избегали чужеречий; старались, каждый по-своему, писать чистым русским языком? А как Пушкин це­нил народную речь нашу, с каким жаром и усладою прислушивался. Этот живой народный язык в свое время сберег жизненной свежести дух народа, тот дух, который в свою очередь придает языку стой­кость, силу, ясность, целость и красоту.

Язык, словесная речь человека - это союзное звено между телом и духом. Человек умный, простой и неученый, не в силах уклониться от духа языка, по­неволе выражаться ясно, прямо, кротко и изящно».

Мы же к этим мыслям В. Даля, в которых он защищает простой народ как совершителя русского языка, скажем, что теперь в наше время нужно про­делать обратную работу. С помощью языка, кото­рый В. Далю удалось собрать и сберечь в виде по­словиц и поговорок, нам нужно заняться восстанов­лением в нас простого и нравственно здорового че­ловека.

Такой человек потерялся, исчез во время со­ветского безбожия и во весь постсоветский период. Теперь к нашим трудам в Церкви может быть до­бавлен труд нашего внутреннего человека - с по­мощью пословиц и поговорок приводить свои слово и речь, а вместе с ними и саму душу, к простоте и нравственно чистой ясности. С такой задачей для самих себя и будем двигаться по жизни с помощью пословиц и поговорок как душеустроительного путеводителя.

Вот и В. Даль о том же: «Мы должны изучить простую и прямую русскую речь народа и усвоить ее себе так же, как все живое претворяет добрую пищу в свою кровь и плоть».

• ^х=§у=>*-

Без уклада - что в море вне корабля

Александра Анатольевна Ярош

В 1992 году я стала заниматься на вечернем факультете православного университета. Было, что батюшка Анатолий уезжал в Москву, у него там бы­ла группа Московских курсов православной культу­ры и педагогики. Они проживали - многие слышали - в заброшенной пятиэтажке, отключенной от элек­тричества, от водоснабжения.

И однажды батюшка предложил мне поехать с ним в Москву, как раз вот туда. Я была в шоке, когда приехала к ним. На ночь они накрывались матраца­ми (два-три матраца); ходили за водой на речку; из подвала, залитого водой, пар стоял во всех комна-

тах. Меня тогда очень тронуло, что в этих условиях они как-то особенно были собраны. Никто не обра­щал на эти условия никакого внимания. Не то, что­бы разбегаться, но даже и ропота не было.

Потом я анализировала и поняла, что эту пре­данность друг другу каким-то образом создавал вы­строенный и заданный уклад. Быть преданным во- церковлению и при этом быть вместе - это было су­тью уклада. Потом, когда началась наша жизнь уже здесь, в Волгограде - разные подвалы, скитания, потом второй этаж больницы - это была та же жизнь вместе и в преданности воцерковлению. Мы были в этом едины.

Сейчас, когда я живу в городе, большое ви­дится на расстоянии, для меня уклад - это жизнь вглубь отношений. И с Богом, и друг с другом. Го­родскую жизнь я бы сравнила с морем житейским. Волны, бури, штормы - всё, чтобы разделить, рас­кидать. А уклад - это корабль, где все вместе, едины и каждый знает свой чин. У корабля есть кормчий, есть курс и команда, которая всё время обучается держать курс. Волны житейские тоже есть, но они разбиваются о корму этого корабля. А когда нахо­дишься вне корабля, вне уклада, как утлый челн, настолько трудно и тяжело.

Раньше было, что я сама уезжала из Отрады. Потом, набив шишек одних, других, понимала, что без уклада, если и можно жить, только с потерей движения в жизни. Единственное, что я вынесла из моих перелётов - что к укладу нужно прийти осо­знанно, свободно, не так, когда тебя из благих по­буждений в него заталкивают. Например, с Никитой у нас были периоды больших перерывов в богослу­жениях. Когда Никита заболел, мы не ходили на службы. Потом очень тяжело, сложно было вер­нуться в церковный распорядок, вытащить себя в храм, вдохнуть глоток воздуха свежего, так затяги­вает житейская суета. Поэтому, то, что здесь, в От­раде устроено, хранимо, бережно оберегаемо, уклад Отрады - это очень серьёзно и важно. Тем более, что он приноровлён для разных людей. Есть монастыр­ский уклад, есть гражданский, семейный и уклад престарелых.

Уклад удерживает нас в церковной жизни. Больше того - в нём постоянно приходится дви­гаться, всем своим внутренним устроением. Невоз­можно где-то отсидеться, спрятаться, словчить.

Недавно поехали с детьми на море. Дети хоте­ли купаться, но была штормовая погода. Какой-то большой человек пошёл в воду. А волны захлесты­вают, волочат то к берегу, то от берега. Невозможно устоять. Огромных усилий стоит, чтобы выползти
на берег. Настолько сильные волны. Так же и без уклада, если и можно выжить, но будешь побитый камнями, весь пораненный.

                                    

Душеустроительный путеводитель

комментарии прот. Анатолия

современному читателю - | |

Только в мирной душе
поселяется любовь

Татьяна Викторовна Матиек

МИР - отсутствие ссоры, вражды, несогласия, войны.

«Где любовь, там и Бог».

«Мир Да лаД - Божья благоДать».

«Ласковое теля двух маток сосет (прибавка: а боДливый ни оДной не увиДит)».

МИР - лад, согласие.

«У них в Доме мир и благоДать».

Принять кого с миром, проводить с миром. «Мир вам».

«Во гневе Моем Я поражал тебя, но в благоволении Моем буду милостив к тебе. И поставлю правите­лем твоим мир, и надзирателями твоими - правДу» (Ис. 60, 10. 17).

МИР - единодушие, приязнь, дружба, доброжела­тельство.

«Двор о двор, и калитка во двор (добрые соседи)».

|| Дорог бисер - миролюбцы на прихоДе.

МИР - тишина, покой, спокойствие (состояние души самого человека и ближних).

Это точное сопровождение подлинного исполнения заповеди: «Мужья, которые не покоряются слову, житием жен приобретаемы Богу» (1 Пет. 3, 1).

Когда мир - тогда живут тихо, скромно, дружелюбно, без ссоры.

Люди, зачем соборовались? - Чтобы стало тихо, мирно в общине.

«Да будет украшением жен сокровенный серд­ца человек в нетленной красоте кроткого и молча­ливого духа» (1 Пет. 3, 3).

Итог:

«ЖИТЬ МИРНО» - без ссор возможно, только если имеешь «МИРНЫЙ НРАВ».

Из людей с таким нравом состоится «МИРНАЯ СЕМЬЯ».

Когда в народе преобладают такие семьи, наступает «МИРНАЯ ПОРА» (без войны).

А если всё же произошла ссора, нужно срочно мирить и мириться.

МИРИТЬ - примирять, соглашать, устранять ссору, улаживать несогласие, вражду, помогая ре­шить все полюбовно.

«На что с тем мириться, кто не умеет бра­ниться».

Мирствовать - пребывать в мире. Миродавец - кто дарует мир. Миротворец - кто умеет мирить. Дети чаще миротворцы. Ну, так что проще - будьте как дети.

ЕЩЕ ОДНА ГРАНЬ ЛЮБВИ.

Как увидеть, что принимаешь ближних с лю­бовью, такими, какие они есть, без своих требова­ний и претензий:

«Не по хорошу мил, а по милу хорош».

Ты МИЛЫЙ моему сердцу не потому, что хо­роший, то есть правильный, послушный, мне удоб­ный. - Милый, потому что мирный. | |

Я тебя люблю, и потому твои поступки могут быть худые, а сам ты милый и хороший для меня всегда.

А «вы, мужья, обращайтесь благоразумно с женами, как с немощнейшим сосудом, оказывая честь, как сонаследницам благо­датной жизни» (1 Петр. 3, 7).

Милый - нежный, кроткий. Милый - любез­ный, желанный, дорогой. Милый - нежно любимый, нельзя не любить, как такого, (такую) не миловать. Сердечный, желанный, болезный.

Кто День в таких словах Друг к Другу про­водит, тому и смерть не страшна.

«Иду мимо, зайду туда, где мило». И в то же время: «Мил гость, да Велик пост». Если верен мо­литве и посту, тогда под старость и жена будет ми­лее. Пока с милой, милым живешь, на развод не по­дашь.

И к таким оборотам речи приводит любовь:

Милость детская всякого поражает. Вместо слов «товарищ», «мужчина», «эй, женщина» обра­щались друг к другу: «Твоя милость» или «Велик Бог милостию, и ты мне не откажи». Когда сердится кто, отвечали ему: «Бог на милость не убог, и ты нас всех или меня помилуй». Или «Где гнев, там и ми­лость. Прости меня. Я исправлюсь».

Как это Бог говорит: «милости хочу, а не жертвы» (Мф. 9, 13). И «блаженны милостивые, ибо они помилованы будут» (Мф. 5, 7).

Но в то же время: «Кто не будет веровать, осужден будет» (Мк. 16, 16). Осужден на Страшном суде на смерть вторую, т. е. на вечную погибель в геенне огненной. Кто же те, кто веровать не будет? Это те, кто заповедей Блаженств не исполняют и не ищут исполнять. А заповедь о милостивых здесь центральная. Через нее помилованы будут те, кто и предыдущие заповеди и последующие слабо испол­няли. Если, конечно, это не было так: «Тетушка Мо- севна до всего села милосерда, а дома не евши си­дят».

Милсветный друг, милсердечный, милосер­дый - готов делать добро всякому, сочувствие, лю­бовь на деле.

Милостивый - сострадательный, снисходи­тельный, доброжелательный. Милостивец - покро­витель, благодетель, доброжелатель. «Дорога мило­стыня тому, кто в скудости». «Пост приводит ко вратам рая, а милостыня отверзает их». «Мил че­ловек, Бога слушай и по заповедям Его живи». Откуда брались у русского человека такие слова? А вот от­куда: из Евангелия, из Апостола: «Отложив всякую злобу и всякое коварство, и лицемерие, и зависть, и злословие, возлюбите чистое словесное молоко, дабы от него возрасти вам во спасение, ибо вы вку­сили, что благ Господь» (1 Петр. 2, 1-2).

«Благодать, милость, мир от Бога Отца» (2 Тим. 1, 2).

«Венчает тебя милостию и щедротами» (Пс. 102, 4).

А так звали близких по сердцу:

ЛЮОБЫЙ, ЛЮОБАЯ - любезный, любимый, возлюб­ленный, МИЛЫЙ, нравный.

«Милее всего, кто любит кого».

«Мило, как люди людям милы».

МИЛЫЙ - любый, любимый, любви достойный;

МИЛАЯ - дорогая, желанная.

«Милый мне человек» (кого я нежно люблю).

«Милый человек» (добрый и обходительный).

«Милый взгляд, милая улыбка» (выражающие кротость и доброжелательность).

«Он мне мил» (любезен, приятен, угоден, нра­вится, нравен, по нраву, по душе, по сердцу). - Мила она мне (дорога, нравится, до смерти верен ей и предан).

Как много чувств люди вложили в это слово:

МИЛЫЙ - привлекательный, заставляющий себя любить.

«Красней красного солнышка, ясней ясного месяца».

«Милый - не постылый».

МИЛЫЙ - приятный на вид, хорошенький.

«Иличиком бела, и с очей весела».

«Парень басенькой (красивый), зовут его Васенькой».

МИЛЫЙ - нежный, кроткий, любовный.

«Смиренье девичье (молодцу) ожерелье».

«Смиренная, как агнец; Делова, что пчела; красна, что райская птица; верна, что горли­ца».

МИЛЫЙ - грациозный, обаятельный в обращении.

«Платье чисто, так и речь честна».

«Из милости следком до травки-муравки до­трагиваться».

В милом нет постылого, а в постылом милого не видать.

МИЛЫЙ - баженый, моленый.

«Кто Богу угоден, тот и людям пригоден».

МОЛЕНЫЙ, МОЛЁНЫЙ (вост.) - сердечный, же­ланный, любезный, милый, дорогой.

«Тепла рука у милого, так любит».

«Доброе братство милее богатства». «Кто друг прямой, тот брат родной».

МОЛЕНЫЙ, МОЛЁНЫЙ - освящённый, благосло­венный.

«Неотколь взялся, Бог дал».

«Имейте веру и упование на Бога. Послу­шанием истине (она же - Христос) через уха (Святого), от слова Божия, живаго и пребывающего вовек» (1 Петр. 1, 21-23).

МОЛЕНЫЙ, МОЛЁНЫЙ - выпрошенный, вымо­ленный.

«Матери хотелось, чтобы у сына была голова толь­ко черненька, а он родился весь, как головенька».

«Потому что очи Господа обращены к праведным и уши Его к молитве их, но ли­це Господне против делающих зло, чтобы истребить их с земли» (1 Петр. 3, 12). «И если праведный едва спасается, то нече­стивый и грешный где явится?» (1 Петр.

4, 18).

• х=^=^к-

Мой путь, как он есть

матушка Любовь Кичевая

Моя встреча с батюшкой, тогда еще с педаго­гом Анатолием Гармаевым произошла в ноябре 1990 года в Москве. Незадолго до этого Господь призвал меня к вере.

В свои тридцать четыре года я была сформи­рованным советским атеистом с высшим образова­нием. Но проснулась во мне вера. С этого времени мне стали нужны знания Закона Божьего, как воз­дух, а также формы новой для меня православной культуры и сознание себя в покаянии, жизнь по святым отцам, жизнь со Христом и ради Христа. Все это я нашла у прот. Анатолия Гармаева.

Его методики воцерковления ведут человека от нравственного к духовному. Я на себе пережила их действенность, их методическую последователь­ность введения человека в церковную жизнь. Все они сформировались на наших глазах.

Батюшка задавал такую работу над собой, в результате которой постепенно менялась моя куль­тура от советского «Человек - это звучит гордо» к жизни с Божией помощью. Он так учил и вел нас и меня, что я смогла полюбить евангельскую запо­ведь: «Блаженны нищие духом, яко таковых есть Царство Небесное» (Мф. 5, 3), полюбить не при­творным представлением, а уяснением в сознании, а затем и опытом жизни реальности Заповедей Бо­жиих.

При всем при этом мне это давалось крайне трудно и долго. Я увидела, что очень самодостаточ­на, что душа у меня тугая. Я не доверяю авторите­там, мне нужно всякое знание проверять своей жизнью. Поэтому я своим нравом противостояла батюшке и его методике, но не жалею об этом. Од­ной частью себя я противостояла, а другой держа­лась в себе живой веры и совести.

У каждого человека не только свой путь, но и своя мера. Я шла, проверяя, проживая, сознавая. Знания обретались в жизнь, в покаяние. Менялся нрав, характер и культура.

Мы учились жить по благословению Божьему, осваивали действия, обязательные для крещеного человека.

Утреннее и вечернее правило, благословение перед едой и благодарение после, благословение перед делом и благодарение после, приготовление к причастию и хранение себя после, умение поститься и поминать усопших, благочестиво праздновать праздники и творить милостыню во славу Божию, ходить в храм и участвовать в общинной жизни и многое другое.

У батюшки мы узнали о молитвослове, об иконах (я, в частности, до этого не видела икон), о трудах святых отцов, он научил благоговейно с мо­литвою ходить в храм, почитать святыни, правиль­но и сознательно креститься, а не махать рукой. Вкушать пищу во славу Божию с благодарением и смирением по канону русской православной Церк­ви, предваряя день святой водой и святой просфо­рой. Готовить пищу с молитвой и сажать огород с молитвой.

Во время учебы (заочной) я жила семьей, ра­ботой, растила детей. При Успенском соборе у себя в Пензе вела и до сих пор веду воскресную школу, вот уже двадцать четыре года.

Сначала детскую, она переросла потом в пра­вославную гимназию имени святителя Иннокентия, а далее взрослую с разными группами людей.

Мое преподавание основывалось на методи­ках прот. Анатолия, переработанных в мою меру.

Люди приходят ко мне за тем же: узнать пра­вила, каноны Церкви. Услышать Слово Божие и узнать себя в свете Заповедей Божиих.

У них, как и у меня, меняется культура, умно­жается в их жизни помощь Божия, появляются но­вые смыслы, другое отношение к смерти и изменя­ется отношение к себе и ближним.

Пока не исполнишь - не оставляй

Расскажу на своем примере. Моей дочке было три года (сейчас 31), я спросила у батюшки, как умягчить наши отношения. Он благословил сделать следующее:

1. Принести пожизненную исповедь.
2. Самой не впадать в агрессию на грехи дочери, вместо этого каяться в них, ведь она яблочко от меня, яблони.

Так Господь дал мне духовника, который принял эту исповедь и прибавил к ней пожизненное наставление.

Я училась у о. Анатолия этому непростому та­инству присутствия Христа в моей жизни. Совесть сопутствовала мне, укрепляя в брани с гордостью. Эта исповедь продолжается и поныне. Потому что совесть обличает и не перестаёт. Я вижу, что есть поступки свойственные мне по всей жизни, и корни, откуда они идут, очень глубоки во мне. Поэтому каюсь и прибавляю: «и за все дни моей жизни».

Второе благословение - не впадать во встреч­ную агрессию - тоже было не легким, и работа над ним продолжается доныне. При общении с любым ближним своё раздражение на него признаю своим грехом. Но от признания до покаяния бывает очень далеко. Одно поняла - не самой устраивать в себе покаяние, Бог как дар мне даст. Вот и выпрашиваю у Него этот дар. Отец Анатолий говорит: пока Бога не полюбишь, неоткуда и покаянию быть. Сказал и ещё скорби прибавил.

Или еще пример: на юбилейном празднике о. Анатолия, в день его 70-летия, мы приехали с мо­им супругом, о. Николаем, с сыном и с моей учени­цей Любовью.

В программе праздника было батюшкино слово и случилось, как всегда - слушала, слушала, а потом стала возмущаться и противостала ему своим словом. Думала я, что русская Церковь лучшая в ми­ре. Тогда о. Анатолий распял меня своим ответом. Не сделал больно, а именно распял (это часто в наших отношениях). В душе потекла кровь, и я хо­тела уже себя пожалеть и оправдать, но совесть то­же меня обличила. Я вдруг почувствовала, что ку- мирствую национализму через возвышение русской православной церкви. Это как раз то, что происхо­дит сейчас на Украине. С совестью я уже согласи­лась. Сильно меня это задело, каялась, вернулась домой обновленная, а дочка сказала: «Мама, ты да­же помолодела».

Благодарность моя Тебе, Господи не простая. Очень хочу ладных отношений с о. Анатолием, но ни в коем разе не хочу разлучения с совестью - это мой один процент, тоненький лучик, самое дорогое, что ведет меня в Царство Небесное.

 

 

 

 

Душеустроительный путеводитель

«Казнить нельзя помиловать»
Татьяна Викторовна
Матиек

... Заметила по себе. Каюсь в чем-либо содеянном, крепко каюсь (и по жизни, и на испо­веди), Господь призрел и очистил. После причастия совсем ненадолго обновленная жизнь, без этого греха. Чувство облегчения и «пустоты» где-то там, в душе, где грех гнездился, и одновременно видна явная нехватка опыта, пока чего-то неуловимого, того, что зовут здоровьем души и духа. В то же вре­мя для поступка по-новому необходимо новое, здо­ровое содержание, и не от ума (то есть внешних знаний), а опора на живой опыт, пусть пока чужой.

Однако все мы разные, и у меня большая по­требность найти образ жизни людей, с подобными моими особенностями души, характера и привычек. Иначе не удается перенять добрый опыт других людей, зажить в нем полно. Получается лишь по­вторить ненадолго. А затем я снова скатываюсь в прежнее, греховное русло привычной жизни.

Святые отцы такой образ борьбы с грехом, как у меня, назвали ложным. Грех нужно вытеснять из души здоровым, благодатным. И Господь подал в благословение труд над книгами В. Даля, живой ре­чью укладных простых людей. Жизнь, которую я долго искала.

Еще одно наблюдение, уже в ходе работы над поговорками. Сравниваю мировоззрение, то есть взгляды на жизнь укладных людей прошлого, и большинства своих современников, свою в первую очередь, и вижу серьезные отличия по глубине смыслов происходящего при многих сходных мо­ментах во внешнем.

Точно, как в известном примере: «казнить нельзя помиловать». От крошечной запятой, по­ставленной в строго определенном, месте, зависит конкретная судьба, жизнь или смерть.

Оказалось, что у наших верующих предков та­кие «запятые» были расставлены иначе практиче­ски во всех жизненных представлениях - вера, быт, семья, Отечество. У них в центре каждого поступка была оглядка на Бога, как Он заповедал жить. Ми­ровоззрение было Богоцентричным. У нас, сего­дняшних, вольно или невольно в центре всех по­ступков - «я», или «как мне» удобно жить, эго­центричное мировоззрение. И 20 лет моего воцер- ковления пока серьезно эти мировоззренческие глубины не поколебали.

О работе над книгами В. Даля

Все мои разработки по различным темам, ис­пользуя книги Даля, направлены на решение этих двух обнаруженных проблем. Сначала последова­тельное заполнение «пустот» своего мировоззрения новым Богоцентричным смыслом, чтобы душа и со­знание узнали, как думаешь и жить иначе. И тогда одновременно начнет выстраиваться новая система ценностей в самой глубине сознания. В ту меру, ка­кую Бог благословит.

Работа над новым мировоззрением идет сразу в трех направлениях - мировоззрение и разбор кон­кретики трудностей личной жизни современных людей:

• разбор различных понятий и смыслов по словарю Даля;
• по сборнику пословиц поиск примеров из жизни;
• поиск причин появления трудных жизнен­ных ситуаций и их «лечение».

Для тех, кому пришла пора менять свою жизнь, Господь сказал:

«Дерзай, Дщерь...» (Мф. 9, 22).

ДЕРЗАТЬ, ДЕРЗНУТЬ - сметь или осмеливаться, от­важиваться, решаться, посягать.

ДЕРЗАТЬ, ДЕРЗНУТЬ - ободрятся, мужать.

ПОРА - срочное время, в срок.

«Пора, что железо: куй, поколе кипит».

«Не время дорого, пора».

ПОРА - пришло время, настал срок, по времени или по обстоятельствам.

_  » :«_ *.   _ _

Борис Утарбаев

Встреча на дороге

Лето. Семь часов утра. Коровы напились воды на Лягушатнике и по­воротились домой. Я иду позади, и навстречу мне из Отрады к себе на дачу идет Наталья Львовна. Ни я, ни, наверное, она сегодня еще ни с кем не встретились и не сказали вслух ни слова. Солнце, птицы, зелень, ветерок.

- Христос Воскресе!

- Христос Воскресе! - отвечает мне старшая сестра. - У тебя понимающие глаза, такие, как у Ба­тюшки становятся, - опережая шаг, ласковым голо­сом послала она еще на дистанции метров десяти. И у нас завязался непродолжительный легкий разго­вор.

Уклад. Господь сказал: «Кто оставит дом, отца и матерь своих ради Царства Небесного, при­обретет много отцов и матерей и домов» (Мк. 10, 29-30). Я в общине с 2002 года. Это большая семья идет своей дорогой не сбиваемо с пути ничем. Люди в нее приходят и уходят и от этого она подобна об­лаку, то собирающему влагу, то оскудевающему в объеме. Однако, сердце его подобно скале, об кото­рую разбиваются волны, а она остается безмятежна.

Таинство жизни, благодатный лад и чаяние жизни будущего века.

Большинство студентов окончили училище и уехали. Таков их путь. Множество людей пожив в Отраде, получив пользу, пошли дальше своими пу­тями. Почему я до сих пор в Отраде? Таков мой путь. Какой?

Закончив пять лет училища, я искал постоян­ства и остался в Отраде, а ища молитвы, обрел мо­настырский уклад. А сейчас вот иду за хвостами ко­ровьими.

• Большая семья, - откликнулась моя добрая собеседница, - Что сказать про себя? Я в издатель­ском отделе, - вдруг призналась она.

И добавила:

• Вот монастырский уклад - да. Здесь семья. Важно то, что вы решились!

На что же я решился?

Я с детства люблю, когда приходят гости, праздники, общение, радость. Мне дорого постоян­ство в общении, жизни; постоянство во встречах и знакомствах. Но дает ли это постоянство постоян­ную радость? Да, если решишься на это. А уклад ли это?

- Уклад? - переспросила мой бывший препо­даватель, а потом вспомнила: — вот Елена Цыпина точно написала 22 урока. Там многоголосие, празд­ники...

Возможно это действия, через которые можно уклад для себя открыть. Но это и необходимые условия или детали, создающие уклад. Значит, если ты хочешь постоянство радости во многом окруже­нии твоих ближних на протяжении многих лет, нужно решиться постоянно участвовать в необхо­димых созидательных действиях. Ну, так я постоян­но в них. И потому мой путь - это Отрада.

А молитва? Не знаю. Конечно, у нас пять служб в неделю. Много наставлений о молитве и даже десант с неба приземляется порой. Вот недав­но мать Ефросинья Мухаметдзянова специально поругать нас прилетела. Ведь не молимся толком. Но нет, не обретается. Может быть, еще какие-то действия нужны, на которые нужно решиться? Но жажда увеличивается.

Чаяние жизни будущего века, не оно ли явля­ется скалой нерушимой, и облаком не рассеиваю­щимся, и кораблем, знающим свой курс?

Ну, ладно. А то коровы точно знают свой курс, уже и хвостов не видно.

Не обретается молитва в многолюдстве. А вот глаза батюшкины обретаются, понимающие.

Наверное, все, что здесь происходит - все одна большая молитва.

2 июня, 2019 г. Отрада.

Душеустроительный путеводитель

комментарии прот. Анатолия современному читателю - | |

Дух

Татьяна Викторовна Матиек

Мы уже выяснили себе, что все процессы, которые про­исходят во внешнем, материальном виде, подобным

образом происходят и в душе и движимы одной и той же силой - Духом. ||

Дух человеческий не материален, очевидно, что он «родом» из мира духовного.

«Мудростью (духа) устрояется дом и разумом (духовным) утверждается» (Притч. 24, 3). И «что город разрушенный (остается) без стен, то человек, не владе­ющий духом своим» (Притч. 25, 28).

К духу

Дух есть сила души, доблесть, крепость и са­мостоятельность, отважность, решимость, бодрость.

Сущность, суть, значение, разум, смысл.

«Собраться с духом, придать кому духу, смело­сти».

«Все от Бога, Всяческая от Творца». 11Его си­лой все в мире, значит и в душе вершится.

Да вот и по жизни моей видно, что у меня не так и я не с Ним.

«Жив Бог, жива душа моя».

11 Если бы было так.

«У Бога-Света с начала света все доспето».

11 «Попросту - не вешай нос».

«Испытующий сердца разве не знает о тебе все и разве не воздаст тебе по делам твоим». «Сла­док мед для гортани твоей, таково и познание муд­рости для души твоей». «Если через мудрость в ней ты нашел будущность свою, то надежда твоя не потеряна» (Притч. 24, 12-14).

Одно остается - уповать на Господа:

«Сила Господня в немощи совершается».

|| Но пережить это - веры не Достает.

«Бог не в силе, а в правде».

Для солдат Суворова это так. Они этим в боях побеждали. А нам в чем пережить, что это так?

«Бог по силе крест налагает».

Так-то так, но только не для моего саможаления и себялюбия эти слова.

Источники сил духовных:

«Святой Дух» - третье Лицо Святой Троицы, от Него исходит:

благодать, вдохновение, наитие, откровение (свыше).

«Добрый дух» - ангел, Дух Света, чистый.

«злой дух» - дух тьмы, дьявол.

Еще говорили:

«нечистый дух»

• служка Дьявола. А если он ко мне при- разился, я тоже им становлюсь. А если я одержим им, кто мне об этом ска­жет? А если он владеет мною - я бесно­ватый.

Народ православный твердо верил:

«Что Богу неугодно, то и несильно».

«К чему Мне множество жертв ваших?

• говорит Господь. Не носите больше даров тщетных. Праздники ваши нена­видит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их. И когда вы про­стираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете мо­ления ваши, Я не слышу» (Ис. 1, 11-15).

«Твердого духом Ты хранишь в совершенном мире, ибо на Тебя уповает он. Уповайте на Господа вовеки, ибо Господь Бог есть твердыня вечная» (Ис. 26, 3-4).

«Душою моею я стремился к Тебе и духом Мо­им я буду искать Тебя во внутренности моей. Если нечестивый будет помилован, то не научится он правДе - буДет злодействовать». Но «вот ГоспоДь выходит из жилища Своего наказать обитателей земли за их беззаконие, и земля уже не скроет уби­тых своих» (Ис. 26, 9-10. 21).

«И произойдет отрасль от корней Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; и почиет на нем Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия, и страхом Господним исполнится, и будет судить не по взгляду очей Своих, и не по слуху ушей Своих решать дела. Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине. И будет препоясанием чресл Его правДа, и препоясанием беДр Его - истина» (Ис. 11, 1-5). «Я слышал от Господа, что истребле­ние опреДелено Для всей земли. И это происхоДит от ГоспоДа: Дивны суДьбы Его, велика премуДрость Его» (Ис. 28, 22. 29). «ТогДа блужДающие Духом познают муДрость и непокорные поучатся послушанию» (Ис. 29, 24).

«Я живу с сокрушенными и смиренными Духом, чтобы оживлять Дух смиренных и оживлять серДца сокрушенных» (Ис. 57, 15). «ГДе же построите вы Дом Для Меня, и гДе место покоя Моего? А вот на ко­го я призрю: на смиренного и сокрушенного Духом и на трепещущего преД словом Моим. Беззаконник же, приносящий агнца в жертву - то же, что заДушаю- щий пса, и воскуряющий фимиам - то же, что моля­щийся иДолу. И как они избрали собственные свои пути, и Душа их нахоДит уДовольствия в мерзостях их, то Я наведу на них ужасное для них: потому что Я звал, и не было отвечающего, говорил, и они не слушали, а делали злое в очах Моих и избрали то, что неугодно Мне. И будут выходить и увидят трупы людей, отступивших от Меня, и будут они мерзо­стью для всякой плоти» (Ис. 66, 1-4. 24).

 

Домашнее задание к

Душеустроительному путеводителю

1. Проверяй свое отношение к материалам по пословицам:

- и читать не стал;

• вскользь просмотрел;
• прочитал, и что?
• вообще-то интересно;
• дай-ка еще раз прочту;

- задумался;

• что-то взял поделиться с другими;
• то и то взял для себя. - Зачем?

2. Испытай себя, с чем и чем читал:

• интересом;
• томился, но читал;
• в жизни пригодится;
• неужели проснется во мне душа, как тот рус­ский человек?
• читал с остановками, прислушивался - жива

ли во мне совесть? А страх Божий жив?

• А есть ли во мне любовь, та, которая была у Адама? Не чувственность, не прелюбодея­ние, не любопрение.
• Я - Адам, Ева? А если нет, тогда зачем был и

есть Христос?

«Благословение на
Рождествеский
пост»

27.11.2019

прот. Анатолий Гармаев

Моление о чаше и причастие

Господь в Евангелии из раза в раз говорит об одном и том же: грешников пришел спасти. И скор­бит, горюет, плачет в Гефсиманском саду до крова­вого пота, чтобы плач этот обернулся в нас, греш­никах, нашим плачем покаяния. Своим плачем, Сво­ими слезами Господь предваряет Свой крест и предвидит чашу, которую будут до самого второго пришествия Его, Христа, износить в храмах для причастия людей. Кровью, которая из вина претво­рилась в этой чаше. Кровью, которую излил Гос­подь, и ею наполнил чашу, ею теперь напояются все, кто подходит к ней. Об этой чаше, которая каждый год, каждый день износится из алтаря и преподает­ся всем нам, жаждущим и желающим спасения, Гос­подь молился в Гефсиманском саду. Так и называет­ся эта молитва: «моление о чаше», молился, прежде чем выйти на крестные страдания, на крест и смерть.

Помним ли мы об этой молитве Господа каж­дый раз, когда подступаем к чаше? Молитва, испол­ненная кровавого пота - это мера, которую Господь для нас, и вместе с тем за нас приносит за наши гре­хи. Мы так беспечно и так запросто, как-бы, между прочим, и постоянно их совершаем, пребывая в них, как в чем-то естественном для нас. Наше право­славное большинство поражено сегодня беспамят­ством. При подходе к чаше мы вообще не помним Господа в Гефсиманском саду. При этом мы знаем о Нем. Знаем о Его плаче и молитве в Гефсиманском саду до кровавого пота. Но как-то в нашем сознании то и другое живет отдельно: одно - это Гефсиман­ское моление Господа о чаше, другое - это мы, под­ступающие к чаше и испивающие из нея Кровь Гос­подню.

Но за время Рождественского или Великого поста давайте научимся сами и научим детей своих соединять эти два события. Когда открываются Царские врата и износится чаша, и ты падаешь пе­ред нею в земном поклоне, чтобы ты падал так же, как Господь. Он на коленях молился о чаше, молил­ся до кровавого пота за тебя - потерянную овцу, за тебя - потерянную драхму. Чтобы затем на кресте восстановить это несчастное создание - нас с вами, восстановить в живой совести, пробудить в нас страх Божий и искреннюю, чистую, верную любовь ко Господу. С этой любовью ты будешь жить оста­ток лет своих на земле, дабы потом после смерти иметь неосужденное вхождение в райские обители, и оттуда, из райских обителей, минуя Страшный суд, прямо препровожден будешь страшными анге­лами ко вратам Царства Небесного.

Кто после смерти будет за нас молиться?

Давайте спросим себя - когда мы умрем, кто же будет за нас, усопших, молиться? Те, которым мы нанесли обиды, когда мы умрем, скажут: обидчик умер, больше обид не будет. Они не будут молиться, разве что, будучи христианами, они вдруг встрепе­нутся и тогда начнут молиться. Но это уже их по­двиг, их спасение, это не наша с вами заслуга; или те, которым, когда они просили, мы не дали проси­мого?

Может те, которые получали от нас оскорбле­ния, или те, которых мы гнушались, удалялись от них, не замечали, не хотели иметь никаких отноше­ний? Может быть, они начнут молиться за нас, сна­чала пока мы живы, как за обидчиков, а потом, ко­гда мы умрем, как за тех несчастных, которые в та­ком ужасном состоянии ушли в смерть? Может быть

и да, но это будет не наша заслуга: это уже дело их спасения.

Тогда кто же будет за нас молиться и молить­ся искренне? И есть ли такие, которых ты обрета­ешь сегодня как молитвенников за тебя? Кто сего­дня радуется одному твоему появлению, кто благо­дарен тебе за твое со-разделение их радости, за пребывание вместе с ними на пути спасения и со- ревнительства в каких-то подвижнических трудах? Много ли сейчас таких вокруг тебя? Или тех, кото­рые связаны с нами законом родства, или связаны законами дружбы, или просто расположениями и симпатиями к нам? И будут ли весомы у Господа эти их молитвы? Насколько? Возможно, будут, в зави­симости от их искренности и ревности моления за нас. Но все же - это их дело, а не наша заслуга.

А те, которые тебе самому наносили обиды, те, которые тебе самому поперек пути стояли, они могут ли быть обретены тобою как молитвенники? Если ты внимательно читаешь Евангелие, ты дол­жен знать: их моление за тебя будет самым весо­мым и самым значимым для Господа. Для этого тебе уже сейчас нужно обрести их как будущих молит­венников. Как?

Если ты будешь любить бескорыстно тех, ко­торые ничем тебе ответить добрым не могут, и не обязаны тебя любить и к тебе расположиться. Лю­бить тех, которые даже враги твои, но ты их лю­бишь. И эта любовь не умозрительная: люблю, а они об этом даже не подозревают. И вовсе не какое- нибудь душевное расположение к ним. Но любовь. Которая не есть чувство. Любовь - это деятельное движение воли, которое может быть облечено чув­ством, но не в чувстве дело. Любовь как деятельное участие в них.

В житиях святых есть рассказ о монахе. Все окружающие, в том числе и монастырская братия, полагали его за самого худого. Миряне считали его тоже совсем никчемным. Когда монах этот умер, со­бралось на его проводы множество больных, хро­мых, увечных со всей округи.

Когда они начали говорить, за что они благо­дарны ему, и просить Господа, чтобы Он помиловал усопшего, люди услышали множество случаев по­мощи со стороны этого монаха, о которой никто не знал. Знал только тот, кому он помог. Теперь тот, кому он помог, стоял у гроба, плакал и вслух гово­рил: «Ты мне был в то несчастное время и в какой- то тот момент утешитель и спаситель, пришел, по­дал, накормил, принял участие, посидел со мной, избавил от беды. Теперь тебя нет». Из этих воплей благодарности люди услышали, какое множество благодеяний было совершено этим человеком. Эти благодарные вопли, совсем, казалось бы, никчем­ных людей являются самыми дорогими молениями у Господа за усопшего человека.

Вот и подумай, и посмотри, взвесь: много ли ты таковых сейчас обрел? Ты можешь подробно их не помнить, потому что искреннее участие в ком- либо не запоминает этих участий, не делает на па­лочке засечку: вот этому помог, другому помог. Не делает этого и память. Помог и забыл. Но испытай себя, есть ли в тебе это настроение - помогать? Есть ли такое расположение - участвовать? Отложив свое, забыв про себя. Деятельное расположение по­могать нуждающимся. Помог и ты забыл. Тогда оче­видно, это настроение непременно будет прояв­ляться и к тем, которые всегда с тобой. То есть к тем, кто связан с тобой узами брака, или узами дружбы, узами совместного труда, сотрудничества, или приходского служения, общинного братолюбия.

Естественно, если ты помогаешь незаметно совсем невидным людям, даже не помнишь об этом, тогда так устроенный, будешь помогать и всем остальным.

О совести, страхе Божием и любви

Бог положил в нас дарования любви, те есте­ственные жизненные призвания любви, которые составляют основу нашей души. Призвания любви.

А чтобы они были живы, Бог вложил помощницу этих призваний. Вложил нам совесть. Если она жи­вая, она будет непременно побуждать твою любовь, будет ее растепливать и подвигать ее, даже и обес­силенную. А чтобы и совесть не подвела, после из­гнания из рая Господь благословением Своим по­ложил в сердце наше память о том, какими мы были в Адаме и Еве по отношению к Господу.

До грехопадения Адам и Ева были всегда в Божией любви к ним, пребывали в этой любви. Это пребывание в любви Божией как детей в любви ро­дителей, как супругов в любви друг друга, было у Адама и Евы со стороны Бога. Но после грехопаде­ния непрерывность пребывания прекратилась и за­тмилась пропастью тьмы. Только память осталась.

Эта память и есть собственно страх Божий. Это памятование о Божественной любви к тебе. И эта память, этот страх Божий и является храните­лем совести. Совесть подвигает любовь, а любовь совершает все заповеди и трудится для твоего спа­сения. «Кто заповеди Мои соблюдает, тот любит Меня, и Я возлюблю его. Кто любит Меня, тот со­блюдает слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14, 21. 23).

Каждый Рождественский или Великий пост есть, прежде всего, труд по восстановлению любви ко всем. Начиная с близких, затем ближних, кото­рые рядом с тобою, затем к тем, кто может один раз появиться в твоей жизни в каком-нибудь плохом состоянии, в нужде, беде. Чтобы эта любовь была живая, храни совесть свою и возгревай ее, будь внимателен к ней, к ее гласу, будь чутким к тому, что тебе речет Господь в совести твоей. «Речет» - значит, побуждает, «речет» - значит, дает силы, «речет» - значит, дает любовь.

А чтобы и совесть не угасла или поврежден­ная, помраченная совесть просвещалась бы Боже­ственным светом, выращивай в себе страх Божий. Им, страхом Божиим совершай свою жизнь. Им па­мятуй о том, что было в раю до грехопадения. О том, что стало сейчас с нами со всеми, живущими на зем­ле, и о том, что будет на Страшном суде и что будет после Страшного суда в Царстве Небесном для нас с вами.

Это памятование есть начало духовной ревно­сти, которая побуждается страхом Божиим. Духов­ною ревностью и двигайся Рождественским постом к Рождеству Господню, чтобы вместе с Ним, с ново­рожденным Господом быть заново рожденным. Или Великим постом двигайся к Воскресению Христову очистительным покаянием. Рождаясь или воскресая в том, что в тебе есть, но ты утратил. В том, что бы­ло в тебе с утробы матери, но теперь в ходе жизни заснуло. Трудами поста оно может пробудиться, очиститься, ожить. Поэтому Рождество Господне или Пасху ты будешь встречать тоже очищенный, просвещенный, осветленный, рожденный в том добром Божьем, что Бог дал в твое естество.

Если теперь ты хочешь испытать себя, идешь ли ты по пути пробуждения и поддержания в себе любви, совести и Страха Божьего, который от веры свыше, а не от житейской религиозности, возьми правила «3 по 3». Мы, вроде, давно над ними тру­димся, но каждый раз, когда вспомним о них, хвата­ет нас на неделю, две, потом оставляем и даже за­бываем о них. Два, три месяца не вспоминаем, пока кто-нибудь не напомнит. Напомнит со стороны, по­тому что внутри ничто не подвигает нас к ним. Спит совесть, в забвении страх Божий, оскудела любовь. Тогда приходит на помощь пост - Рождественский, а тем более Великий. Они для того и даны нам, что­бы трудиться, жить подвижнически, в трудах для своего спасения. Тогда совесть, страх Божий и лю­бовь подвигают нас к действиям «3 по 3». И сами через них развиваются.

Напомним эти 9 позиций «3 по 3». Здесь три вертикали по 3 действия^[5].

• Первая вертикаль исполняется совестью: не объясняйся, уступи, утешь. Совесть будет по­двигать эти три действия. Тебе трудно созна­нием своим привести их в движение: не объяс­няться, уступать и утешать, тогда прислушайся к совести, она тебе придаст сил.
• Вторая вертикаль: не пререкайся, отдай, сде­лай за другого. Сделай, даже если это обязан­ность другого. Даже если не делает, а ты на него полагаешься и ждешь от него. Сделай за него, это велит тебе вера твоя, а от нее страх Божий. Если ходишь перед Богом, тогда страхом Божиим не пререкайся, страхом Бо­жиим отдавай, чтобы ни требовалось отдать. Страхом Божиим делай за другого, чтобы ни пришлось делать. Страхом Божиим не пре­рекайся, отдавай, делай за другого.
• И тогда третья вертикаль будет совершаться от любви. От любви не укоряй никого, от любви прощай всякого, и от любви люби всякого. Исполняясь любовью: не пререкайся, прощай и люби. Все просто, делай только. Все ясно, иметь бы только совесть, движущую
  первые три. Страх Божий, движущий вторые три - вторую вертикаль. И любовь, движу­щую третью вертикаль - тоже три действия.

Это твои труды Великого поста. Не забывай, при этом, что все это ради постоянного памятования Гефсиманского моления Господа кровавым потом о чаше, которую мы каждый раз на литургии видим износймую из алтаря, из которой мы причащаемся Тела и Крови Господа.

 

 

 

 

 

Программа:

«Укладное воспитание
в семье и школе»

Дмитрий Зацарный

Приветствую всех неравно­душных к вопросу воспитания детей! Меня зовут Дмитрий Зацарный, проживаю с семьей в поселке Вырица под Санкт-Петербургом, у нас шестеро де­тей, являюсь прихожанином храма Казанской ико­ны Божией Матери. С о. Анатолием знаком более семнадцати лет, учился в его училище, приезжаю к нему в гости до сих пор.

Так получилось, что своих детей стали обучать на дому. В свое время перебирали все современные программы и остановились на программе «Русская Классическая Школа». Потом объединились еще с несколькими семьями единомышленников и обра­зовалось нечто вроде небольшой частной школы. Работая над общей программой, заметили, что не хватает уроков по нравственности, а также по теме «СЕМЬЯ».

О разработке этой программы и идет речь. Ко­гда наблюдаешь за поведением детей, за состояни­ем семьи в нашей стране и во всем мире в целом, на ум приходят печальные мысли о том, что семья как явление стремительно рушится. Со стороны госу­дарства практически не предпринимается мер по ее восстановлению и укреплению, в то время как со стороны темных мировых сил прикладывается мас­са усилий по ее разрушению.

Об этом же сплошь и рядом говорят и право­славные священники. При этом надеяться на то, что дети в полноте получат необходимые знания и навыки внутри своих семей, не приходится, так как все мы (прошу простить за прямоту) имеем уродли­вые души и, соответственно, отношения в семье имеют такой же характер. Так что детям НЕ С КОГО БРАТЬ ЖИВОЙ ПРИМЕР ДЛЯ ПОДРАЖАНИЯ. И негде найти тот уклад, в котором развивались бы зало­женные в них Богом нравственные силы.

Отсюда вытекает вывод, что нужно дать хотя бы книжный образ семьи, ее Богозданности и тех отношений в семье, какие необходимы. Тогда, по крайней мере, у детей будут необходимые знания, которыми они по желанию смогут каждый в свое время воспользоваться. К тому же, грядет время, когда элементарные понятия о здоровой семье - папа-мама-дети - будут развенчаны и на их место придет жуткий образ однополых и других ненор­мальных видов сожительства.

С этой идеей я обратился к о. Анатолию ми­нувшим летом и получил его поддержку. По началу я просил его сделать набросок тем программы, со­ответствующих возрасту детей, но батюшка благо­словил меня сделать это самому и выложить в от­крытой группе для того, чтобы тему можно было обсуждать и прорабатывать совместно.

Думаю, что одному человеку это не под силу, к тому же сам я не имею для этого соответствующего образования и достаточного времени. А идея писать самому проект мне не нравится. Это очень ответ­ственное дело. Оно требует высокого профессиона­лизма, которым как раз и обладает о. Анатолий, но, видимо, батюшка перегружен и пришлось начать как есть.

Здесь я предлагаю черновик программы. Про­сто подумал о том, какие темы наиболее важны для приобретения здравого понятия о семье, и записал их. А потом из этого списка для каждого года обуче­ния с 1-го по 11-й классы выбирал подходящие. По каждой теме определял количество уроков. О наполнении уроков говорить пока преждевременно. Надо создать СКЕЛЕТ (концепцию) программы, а потом уже наращивать «мясо» - содержание.

В вопросе создания концепции меня больше всего интересует мнение о. Анатолия, как наиболее глубокого и основательного православного педаго­га современности (простите за мнение), но при этом обращаюсь ко всем. Соборный опыт лучше. Да и мысли хорошие у кого-нибудь могут возникнуть на эту тему. Хорошо, если включатся в работу кто-то из практикующих специалистов - очень уж важный и деликатный вопрос.

Мой черновик - это точка отправления, по­ставленная мною по необходимости для того, чтобы «лед тронулся». Поэтому относитесь к нему, как к черновику. Главное - чтобы на выходе у нас вышел толк.

Комментирует прот. Анатолий

1. Дело школы - это церковное дело высшей ка-
   тегории

Этим летом в разговоре с Дмитрием Зацарным поддержал его серьезную озабоченность домашним воспитанием и теперь, читая это обращение, ис­кренне откликаюсь на него. То, о чем я буду дальше писать, может показаться сильным усложнением всего дела. Но в мире нет дела более глубокого и сложно устроенного, чем дело устроения семьи, а в ней - воспитания детей. Кризис семьи и повсемест­ный обвал в деле семейного воспитания лучший тому свидетель. Сегодня опыт повсеместного рас­пада семей имеют миллионы людей, одни - из-за дилетантского подхода к семье, другие - из-за яко­бы достаточной начитанности о ней, а на деле из-за скудных и совсем недостаточных знаний, третьи - полагают, что семья - это дело человеческое, и что люди в деле семьи могут обойтись без Бога.

Но семья - это единственная непрекращающа- яся «фабрика» умножения человечества. Семь мил­лиардов откуда-то взялись. Из случайных связей, из гражданских браков, браков венчаных, браков раз­но-религиозных, браков легких, трудных, расходя­щихся и сходящихся, вторичных браков, третьих, четвертых... Зачем все это? Для чего?

Зачем? Человеческая природа не спрашивает «зачем». Живет и множится. А для чего? В границах земной жизни тут много ответов. Но, кроме земной жизни есть и жизнь за гробом. Где: «Ни женятся и не выходят замуж» (Лк. 20, 35), где может быть «смерть вторая - участь в озере, горящем огнем и серою» (Откр. 21, 8). То есть вечная мука, погибель. Но может быть и другое - «Скиния Бога с человека­ми, и Он будет обитать с ними, они будут Его наро­дом, и Сам Бог с ними будет Богом их» (Откр. 21, 3). Так будет в горнем Иерусалиме после второго при­шествия Христа.

Конечно, вопрос - «для чего такое разнообра­зие браков?» - тоже можно относить только к гра­ницам земной жизни. Но тогда неизбежна будет встреча с тем, что названо: «плач и скрежет зубов» (Лк. 13, 28).

Если мы говорим о православной семье, разве можно обходить все, что сказано о семье и для нас о спасении в Евангелии и Апокалипсисе? Разве можно не останавливаться на словах Откровения: оденься, «чтобы не виДна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть. (А если) ты ни холоден, ни горяч, извергну тебя из уст Моих. Ибо ты (в таком состоянии) несчастен, жалок, и нищ, и слеп, и наг» (Откр. 3, 18. 15-17). Та­кое состояние может начаться, а может нет с рож­дения детей, и даже с утробы. С этого же времени начинаются и ошибки родителей.

Сегодня в неофитном православии укоренился миф, будто частое причастие в младенчестве поло­жительно скажется затем на всем развитии ребенка. И детей «прямо с трамвая» десятками и сотнями несут или ведут к причастию.

Но, если опираться на возрастную педагогику, мы в таком причастии увидим три грубых наруше­ния духовных законов. Первое - ребенок в сугубом духовном окормлении нуждается в период утробно­го развития, то есть до рождения. В это время необ­ходимо причастие матери и отца. Но оно должно быть не в суд и осуждение, а в усвоение причастия в свою взрослую жизнь, и от нее - в жизнь развиваю­щегося в утробе ребенка.

С рождения до трех лет ребенок нуждается уже в нравственно-духовном обращении с ним со сторо­ны окружающих людей. Не в душевно-чувственном, в какое его погружают современные семьи. Чтобы «страшное и животворящее Таинство Тела и Крови было в благодеяние и освящение душ и телес» взрос­лых и ребенка. И не насильно или чудесно, а «не- осужденно», то есть не в равнодушии и сопротивле­нии, а в желании воли и смирении духа со стороны того, кто причащается. «Приими мя приходяща и прикасающася Тебе»^[6]. Но современное таинство «с трамвая» не идет ни в благодеяние, ни в освящение, а сам причастник в глубине себя не желает быть «принятым», потому что это будет иметь серьезные последствия в перемене всего образа его жизни из подмененного православия в действительное.

Второе нарушение. Когда за исцелением люди обращаются к колдунам и колдуньям, они нередко с их стороны слышат условие: «Сходите в храм, при­частитесь и приходите лечиться». Люди, не думая, что делают, так и поступают. А колдунам это дает дополнительные силы для «лечения». Очевидно, что силы даются не от причастия, а от демонов. Да­ются дополнительно как награда за надругатель­ство над таинством Причастия.

Когда дети, а нередко и взрослые, идут к При­частию, не имея не только желания, но и помысла: а) «очисти мя от всякия скверны»; б) «во обручение будущия жизни»; в) «помяни мя во Царствии Твоем» - тогда они причащаются в надругательство над таинством крестной Крови и Тела Господа. Об этом Таинстве Господь говорит: «Мою смерть возвещае­те, Мое воскресение исповедаете» (Молитвы евха­ристического канона свт. Василия Великого).

Действительные причастники в Небесном Иерусалиме после Страшного Суда «узрят лице Его (Агнца), и имя Его будет на челах их». Не на лбу, как физической части человека, а на челах - умно­духовной составляющей человека (Откр. 22, 4). И в Царстве Небесном они образуют блаженный народ Божий, «имеющий право на древо (вечной) жизни» (Откр. 22, 14). Но много ли сегодня таких, кто всего этого реально ищет в Причастии?

Третье нарушение. Современные семьи и пра­вославные школы основное внимание уделяют культурному и образовательному развитию детей в ущерб и часто полное игнорирование развития в детях страха Божия, совести и призваний любви. В итоге в таких детях все внутреннее их ориентиро­вано и заточено на информационный поток, совре­менную субкультуру и на самих себя. При этом ори­ентировано активно, с большим желанием самореа­лизации. Так, что и развиваются дети через освое­ние того и другого, а в себе самих развиваются в ин­теллектуальных дарованиях и творческих способ­ностях. В итоге жизнь их - это безотчетное погру­жение в содержание, информацию и субкультуру. Подвигается все это духом самолюбия (успешность) и самоугодия (довольство). Очевидно, что противо­поставить такому растлению и разложению детства и отрочества - этим современным вызовам времени - таким детям нечего. Совесть у них едва жива, страх Божий утрачен, призвания любви заменены чувственными влечениями. Если в таком состоянии, которое вопреки нравственной природе человека формируется сегодня семей, школой и окружающей их культурой, и тем не менее дети до двенадцати лет все же причащаются, тогда в их падшем есте­стве, в глубинах самолюбивого духа нарастает сила противления церковной жизни и сила отторжения таинства. Переход в подростковый возраст - воз­раст самостоятельного отношения к жизни при со­временной утрате в детях ответственности за себя и за ближних - этим внутренним апостасийным процессам дает неизбежную власть и свободу. Ре­зультат - подростков вынесет и выносит из Церкви. В последующем при возвращении в церковную жизнь в каком-нибудь более зрелом возрасте им трудно будет отойти от доли цинизма, с которой они будут относиться ко всему церковному. Цинизм и прагматизм будут доминировать над их религи­озностью. Из таких детей образуется в будущем в церкви, а отчасти уже и сейчас есть, апостасийное священство и все их окружение. Тогда «Сын Челове­ческий, придя, найдет ли веру на земле?» (Лк. 18, 8).

После названных трех нарушений вы скажете, что столь серьезное отношение к делу и столь пря­мое обращение к «Откровению» Иоанна Богослова слишком усложнит дело домашней укладной шко­лы. Но без него разве может она называться право­славной? Разве дело православия не есть спасение? А спасение разве не есть горний Иерусалим? И если в сознании детей с малолетства и в сознании всей семьи не лежит жизнь к горнему Иерусалиму, тогда что дети делают в Церкви и во что превращается их и наша церковная жизнь?

2. Способ работы над программой

Немного о том, как возможно трудиться над разработкой программы школы. В Волгограде у нас есть опыт двадцатилетней работы над программой Свято-Сергиевского училища православной катехи­зации и церковной педагогики. В описанных ниже предложениях отчасти буду опираться на этот опыт. Он многократно проверен на деле. Тем более, что широко оповещался на Рождественских чтениях в Москве много лет и подробно излагался на всерос­сийском Августовском педсовете в Волгограде больше, чем десять лет подряд. (Это была постоян­но действующая внутри-годичная секция Междуна­родных Рождественских чтений, работавшая по благословению председателя синодального отдела религиозного образования и катехизации игумена Иоанна (Экономцева), председателя Рождествен­ских чтений, и Владыки Германа, митрополита Вол­гоградского и Камышинского).

СУТЬ СПОСОБА В ЗАМЫСЛЕ. На первом этапе разрабатывался замысел училища, как дела Церкви. Исходя уже из замысла, формировалась программа, содержание, структура училища, организация его и распорядок жизни. При завершении каждого учеб­ного года собирался педсовет училища. В течение первой недели (шесть дней ежедневой работы) проводилась ревизия года - анализировались все позиции замысла, программы, содержания, харак­тер годовой жизни, практические результаты. В те­чение второй недели заново формировалось все названное - дополнялось, уточнялось, если нужно, менялось или обновлялось. Заканчивалась работа составленным подробно по месяцам, дням и часам, расписанием жизни училища на весь предстоящий год. По такому расписанию легко было жить и рабо­тать.

3. Что такое замысел?

Замысел в приложении к укладной домашней школе отвечает на три вопроса:

1. Зачем нужна укладная домашняя школа?

Б) Чем школа живет, и будет жить?

1. Как жизнь школы устроена?

3-В. Как жизнь укладной школы устроена?

Начну с третьего вопроса, с простого. Как жизнь укладной школы устроена? В укладной шко­ле могут быть три поля ее жизни. Первое поле - по­ле знаний. Это занятия. Второе поле - это поле от­ношений всех членов семьи друг с другом. Это поле повседневной жизни. И третье поле - это поле внутренней церковной жизни каждого, кто в доме. Это поле совести, страха Божьего и призваний люб­ви. Последних мы знаем пять: любовь сыновняя, су­пружеская, родительская, отечественная (любовь к Отечеству и соплеменникам), любовь к Церкви, ко святым, Матери Божией, ко Христу. Вместе с тем третье поле - это поле отношений с Богом, духов­ником и с самим собой. Это поле есть ответ на вто­рой вопрос замысла: чем школа живет, и будет жить, и поэтому совпадает с ним. В нем оно и будет раскрыто.

Дмитрий Зацарный в черновиках программы остановился на первом поле - знаний и ради них организованных занятий. Наш опыт показывает: если не продуманы второе и третье поле, тогда те­матический набор в программе приобретает харак­тер голой и осколочной схоластики, а мировоззре­ние (а отсюда сознание и самосознание) обучаю­щихся делаются мозаичными и оторванными, как от внутренней собранности учащихся в себе самих, как целостном человеке, так и от жизни, которую организовать из своей мозаики знаний они не мо­гут. Ни организовать, ни управить. Такими сегодня, похоже, целенаправленно делаются учащиеся об­щеобразовательных школ.

Второе поле: повседневная жизнь семьи

Если к повседневной жизни относиться не как к вынужденной рутине или необходимости, а при­дать ей школьный или обучающий характер, тогда какая-то часть семейных дел и событий войдет в дела и события школы. При таком восприятии дел детям и подросткам легче в них находиться и проще устраивать свои отношения с ними. Но это накла­дывает на родителей, бабушек и дедушек некоторое бремя - поддерживать статус этих дел и событий, как школьных, со всем их распорядком дня, недели, месяца, года, с их заданной организацией и содер­жанием. Это значит, что домашние дела и семейные события будут вложены в обучающую программу. И обучение разным делам и событиям, усвоение доли своего участия в них растянется на одиннадцать лет.

Второе поле, помимо дел и событий в семье - это еще и поле отношений домашних друг с другом в повседневной жизни. Школьный характер отно­шениям придадут обучение, усвоение смыслов и

проверочные испытания. Например, предметом вы­страивания этих отношений могут быть правила «три по три» (таблица «3 по 3» ниже).

 

	Ответ-

 

	Любовь

 

 

Работа над правилами, отношениями между собой, над внутренним устроением и характером человека - это развернутая и последовательная по годам работа над укладом, укладными отношения­ми и в итоге - укладным характером каждого из домашних.

Видимая сторона этих правил, по совести ис­полняемых, из страха Божия и из любви может осваиваться в первых трех классах. Это работа над внутренним устроением. Трудиться над правилами, чтобы жить в семье вместе, сообща, едино можно в последующих трех классах - с четвертого по ше­стой. Это труд налаживания семьи. Чтобы правила выполнялись в развитие черт характера - скромно­сти, никого не обидит, отзывчивый - для этого ра­ботать над ними с седьмого по девятый класс. И, наконец, в десятом-одиннадцатом классах через эти правила, имея уже скромность, выходить к крото­сти, имея уже свойство «никого не обидит», выхо­дить к смирению, и имея отзывчивость, выходить к любви. Это будет труд над характером.

Тогда отсюда, имея образ человека, живущего Богу в третьем и втором поле, можно выводить и формировать согласное с ними содержание заня­тий, то есть первое поле.

Без содержания жизни и задач честных, ис­кренних и правдивых отношений между людьми составлять темы первого поля знаний будет голой и слепой схоластикой. Многое, что можно накидать, но куда такое обучение мозаичным знаниям пой­дет?

3-Б. Чем укладная домашняя школа живет
и будет жить?

Первое - развитием в призваниях любви. Это значит со стороны детей - в освоении пяти свойств сыновства; со стороны родителей - развитием от мамочки к маме, и от мамы к матери. Соответствен­но - от папочки к папе и от папы к отцу. Со стороны супружества - в освоении свойств супругов - мужа и жены.

Второе - в освоении, устроении и развитии се­мьи в ее трех свойствах: семья едйнница, троична, свята.

Третье - в развитии свойств каждого возраста: младенец, ребенок, отрок, юноша-девушка, взрос­лый, зрелый, старость. Нравственных и духовных свойств.

Четвертое - в движении:

а)  в движении из Царства князя тьмы, из пышности мира сего, в Царство природы че­ловека, в естественную необходимость и от­сюда в Царство Божие внутрь себя, в при­надлежность Христу. Другими словами - от излишества в естественную необходимость и далее в пост и воздержание. И это в тех или иных событиях, делах домашней, трудовой, церковной жизни;

б)  ради этого движения освоение в каждом возрасте выписанных ниже характеристик человека Царства Небесного. Четыре харак­теристики, по-разному представленные в каждом возрасте: в младенчестве, детстве, отрочестве, юности, взрослом и дальше в зрелом возрасте - здесь - в родительстве (отец и мать) и в старости (дедушка, бабуш­ка).

Характеристики:

• личность в очах Божиих;
• любовь между домашними как связующее начало домашней и общинной Церкви;
• отношение со Христом;
• отношение со Святым Духом - с Церковью- организмом в Церкви-организации.

Пятое - в преодолении: задержек развития, психопатических отношений и зависимостей, таких, как телефона (игр), мультиков, сериалов (т.е. зре­лищ), телевизора (развлечений), интернета (инте­реса, моды, бездушного общения).

Шестое - в занятиях здоровьем: телесным, нравственным, духовным.

Седьмое - в развитии отношений с Богом, ду­ховником и самим собой.

3-А. Зачем нужна укладная домашняя
школа?

Это самый трудный и глубокий вопрос. Попро­бую начать ответ на него таким обращением к ро­дителям.

Одно, когда сознанием вы выполняете запове­ди Божии и тому же учите детей своих (со-знанием, согласно с знаниями). Иное - когда вы это делаете со-ведением, то есть, имея ведение от Бога, не из книжек знание, а от Бога весть, ведение. Тогда За­поведи Божии вы выполняете своим теперь уже ведением их, своим согласием с вестью о них. Это уже будет жизнь не столько по со-знанию, сколько по со-вести, в согласии с вестью. В том будет нам помощник не учитель и не книга, а Святой Дух, Утешитель, наставник на всякую истину. Такая пе­ремена жизни и есть вход в уклад, в укладную жизнь и перемена человека на человека укладного.

Поворот в сторону Святого Духа - это уже сми­рение. «Смирением стяжается благодать Святого Духа» - авва Дорофей^[7]. Поэтому: «Смирение, - гово­рит он, - божественно и непостижимо». Тогда не столько сознанием, сколько смирением мы и наши дети будем исполнять заповеди Божии. В сердце смирением, т.е. внутренне, а видимо, внешне это будет послушанием. Тогда дети будут послушны не столько из подражания, сколько из смирения. Не из внешнего только умения, но из внутреннего сердца.

Тогда будет, что дети нравственным естеством будут послушны. Например, послушны заповеди почитания родителей. Жена послушна мужу, зна­чит, смирением делается человеком «кроткого и молчаливого духа» (1 Пет. 3, 4). Муж смирением ис­полняет заповедь апостола Павла: «Мужья, любите своих жен; любящий свою жену любит самого себя» (Еф. 5, 25, 28). Не сознанием только, но ведением от Духа Святого, т.е. вестью от Него, значит, чистою со­вестью, ею руководимый, или в чистоте совести Ду­хом наставляемый «любит свою жену». Так смире­ние делается дыханием совести. А совесть или ды­хание Святого Духа в ней, если они упражняются исполнением заповедей Евангелия, приготавлива­ют всех домашних к Причастию Тела и Крови Хри­ста.

Причастием человек - дети и взрослые дела­ются носителями в себе Самого Бога - Господа нашего Иисуса Христа, т.е. делаются по-настоящему христианами. Или, если сказать по-другому, они в самом деле, то есть на деле - в поступках, в укладе жизни - становятся христианами. Потому что так устроены внутренне. Имя Христа не извне наносит­ся на лоб, а изнутри духовным сердцем и умом сия­ет на челе. И человек - чело - делается христиани­ном.

Премудрость Божия - Христос входит Прича­стием в вас, и вы всею семьею делаетесь в Нем и Им едиными. Об этом Господь молился Отцу Своему: «Да будут в Нас (то есть, во Святой Троице) едины» (Ин. 17, 21). Тогда смирение ваше во исполнение этой истины Евангелия делается уже смиренно­мудрием. Смирением, в котором обитает Премуд­рость Божия - Христос. Это значит, дыхание Святого Духа в совести, исполняемое смирением и послуша­нием, делается смиренномудрием, то есть ношени­ем в совести не только Святого Духа, но и через Причастие участием в вас Иисуса Христа, Сына Отца Небесного. Поэтому, говорит авва Дорофей: «Ни страх Божий, ни милостыня, ни вера, ни воздержа­ние, ни иная какая-либо добродетель не может быть совершенна без смиренномудрия». Где смире­ние от Святого Духа, по благодати, а мудрость от Христа по Его благости.

Тогда жизнь по совести - это и жизнь по вере, а она от Святого Духа. Но вместе и жизнь по любви, а любовь - это Премудрость Божия, Сам Христос. «Дети, любите друг друга» - будет тогда слышно не только из книги жития апостола Иоанна Богослова, но в совести нашей, и в сердце нашем, где о том же будет говорить, чувствовать и делать Сам Христос в нас.

Вот, собственно, главная стратегия замысла домашней школы. Очевидно, что она вытекает из божественного замысла Церкви как спасительницы.

Предупреждение о духах

Есть еще одно важное содержание, составляю­щее стратегию в замысле укладной школы. Это предупреждение о двух духах. Озвучил их святой апостол Иоанн Богослов: «Возлюбленные! Не всяко­му Духу верьте, но испытывайте Духов, ОТ БОГА ЛИ ОНИ, потому что много лжепророков появилось в мире» (1 Ин. 4, 1). (Таким лжепророком и лже­Христом явится и антихрист. От Бога ли он, узнаете так же, применив к нему это Иоанново предупре­ждение). «Духа Божия (и духа заблуждения) узна­вайте так: всякий Дух, который исповеДует Христа, пришеДшего во плоти, есть от Бога; а всякий Дух, который не исповеДует Иисуса Христа, пр ишеДшего во плоти, не есть от Бога, но это Дух антихриста, о котором вы слышали, что он приДет и теперь есть уже в мире» (1 Ин. 4, 2-3).

Что это за «плоть», о которой говорит апостол? Это естество человеческое, в котором пришел Хри­стос на землю. Это Тело Его, в котором Он страдал на кресте, умер и воскрес. Это Тело и Кровь, которое подается теперь в причастии и которым человек делается христианином и членом Церкви. И тогда это Тело Христово, которое и есть Церковь. «Мы, многие, составляем одно тело во Христе, а порознь оДин Для Другого члены» (Рим. 12, 5). «Вы - Тело Хри­стово, а порознь - члены» (1 Кор. 12, 27).

Когда и какой Дух явил Церковь? В день Пяти­десятницы - Дух Святой, почивший на апостолах. «И буДет в послеДние Дни (этих последних дней уже две тысячи лет), говорит Бог, излиюЬ от Духа Моего на всякую плоть» (Деян. 2, 17). «Итак, Он (Иисус Хри­стос), быв вознесен Десницею Божиею и приняв от Отца обетование Святого Духа, излил то, что вы ныне (в день Пятидесятницы) виДите и слышите. Петр сказал: покайтесь и Да крестится кажДый из вас во имя Иисуса Христа (тогда и именем Его буде­те называться - христианами) Для прощения грехов; (т.е., христианами являются те, кто пережил и знает в опыте прощение грехов и всякий раз живет и дей­ствует от этого опыта и в нем) и получите Дар Свя­того Духа» (Деян. 2, 33,38).

Об этом даре говорит святой Иоанн: «Что мы пребываем в Нем (во Христе) и Он в нас, узнаем из того, что Он Дал нам от Духа Своего. Кто исповеДу­ет, что Иисус есть Сын Божий, в том пребывает Бог, и он в Боге. Бог есть любовь и пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (1 Ин. 4, 13-16).

«Живите в любви, как и Христос возлюбил нас и пре­дал Себя за нас в приношение и жертву Богу» (Еф. 5, 2). «Вы - Тело Христово, а порознь - члены. Все мы одним Духом крестились в одно тело. Тело же не из одного члена (как себя заявляют лжепророки), но из многих, и все напоены одним Духом» (1 Кор. 12, 27. 13-14). И служения в Церкви разные, как говорит апостол: одни апостолы, другие пророки, третьи учителя; и дарования разные - чудодействия, исце­лений, вспоможений, управления, разных языков. Но все порознь - члены, едины одним - дарованием любви. «Достигайте любви, - призывает апостол, - а о дарах духовных ревнуйте» (1 Кор. 14, 1).

Пришедый во плоти - Теле Церкви

Со дня Пятидесятницы Дух Святой, Утешитель созидает на земле Церковь - Тело Христово, настав­ляя каждого из нас, членов Тела, членов Церкви, на всякую истину. Важнейших из истин - две. Первая, что Христос и пришел, и пребывает на земле «во Плоти», то есть в Церкви, в «Теле» Своем. Вторая истина та, что Тело составляется из множества «по­рознь членов», не взаимным их согласием, скреп­ленным договорами, а даром любви - Христа к нам и в Нем нас собранных воедино между собою.

Что это любовь не чувственная, плотская и не душевная, то есть мира сего, видно из примера апо­стола Павла. Он говорит: «В страданиях моих ЗА ВАС восполняю недостаток в плоти моей скорбей Хри­стовых (которые Он принес Отцу Небесному) за Те­ло (Свое), которое есть Церковь. Ибо благоугодно было Отцу ... примирить с Собою Кровью креста все земное и небесное. И вас, бывших некогда отчужден­ными и врагами по расположению к злым делам (Кол. 1, 24. 19-21) - гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст, блуд, нечистоту, страсть, злую похоть и любостяжание, которое есть идолослуже- ние (Кол. 3, 8. 5), - ныне примирил в Теле Плоти Его смертью Его, чтобы представить вас святыми и непорочными, и неповинными перед Собою» (Кол. 1, 22).

Такой Христос, пришедший «ВО ПЛОТИ», то есть в Теле Церкви, - возвещаемый нам Духом Свя­тым, возвещаемый в Церкви таинством любви, т.е. таинством Тела и Крови, и дальше после причастия являющий себя таинством любви христиан между собою «в страданиях друг за друга», составляющих теперь Тело Христово - Церковь, такой Христос в Теле Своем, Церкви, и есть истинно Христос. В Церкви, а не сам по себе, в Церкви Единой Святой Соборной и Апостольской, а не самолично действу­ющий среди народов, земными средствами усваи­вающий себе идеологическую, экономическую, ре­лигиозную и иерархическую связь. А Дух, возвеща-

ющий Его, «пришедшим во плоти» и живущим на земле Телом Своим, то есть Церковью - этот Дух есть от Бога. А «всякий дух, который не исповедует Христа, пришедшего во плоти», то есть заявляющий себя Христом самолично и самодостаточно вне Церкви, выводя людей из Церкви и призывая при­соединиться к нему мимо Церкви, такой дух «не есть от Бога». То есть множество самозванцев, ко­торые и прежде и по сей день объявляют себя Хри- стами. Равно и внутри Церкви те, кто раздирают Те­ло Церкви и выводят из нее какой-то состав людей. (Нужно здесь иметь в виду, что время, когда Тело Церкви удержится во Христе (внутренне, как овцы), а организация Церкви, утратив принадлежность Телу, пойдет на поклон антихристу, такое время еще не пришло).

Второе пришествие Христа тоже будет не «са­моличным». Но будет «явление Господа Иисуса с неба, с Ангелами силы Его» (2 Фес. 1, 7) по открове­нию святых отцов в сопровождении Пресвятой Бо­городицы и святых Небесной Церкви, «Он придет прославиться во святых Своих и явится дивным в день оный во всех веровавших (т.е. в членах земной Церкви) (2 Фес. 1, 10). Он придет всем Телом Своим, во всей «плоти Своей» - Небесной и земной Церкви.

Иным будет антихрист. Придя самолично, как политик и вождь, в последующем необычными чу­десами, начнет открывать себя якобы Богом. Потом утвердится в Иерусалимском храме и будет призы­вать к себе на поклонение все народы и все церкви. И пойдут на поклонение к нему все, в том числе и часть православных, которые, не умея утверждать­ся внутри себя во Христе, будут искать его во вне.

«Молим вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа и нашем собрании к Нему, не спешить колебаться умом и смущаться от духа, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов. Да не обольстит вас никто никак. (Но, ко­гда) откроется человек греха, сын погибели, в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога. Ко­торого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями, и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением (через интер­нетные технологии) погибающих, за то, что они не приняли ЛЮБВИ ИСТИНЫ Для своего спасения. И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, и будут осуждены все, не веровавшие истине, но возлюбив­шие неправду. Но Бог от начала, через освящение Ду­ха и веру истине (а не религиозность только) избрал вас ко спасению. И Он Сам Иисус Христос, давший утешение вечное и надежду благую во благодати, да утешит ваши сердца и да утвердит во всяком деле благом» (2 Фес. 2, 1-17).

Очевидно, что домашняя православная школа, не идущая к укладу, которая ни в замысле своем, ни в содержании, ни в своей жизни не будет иметь все­го сказанного апостолами, такая школа вырастит и детей, и взрослых, не ведающих, во что причащают­ся, внутренне живущих во «всякую неправду», и в конечном итоге они могут составить тот народ по­следних дней, о которых пишет апостол Павел уче­нику своему Тимофею. Не хотелось бы, чтоб так бы­ло.

 

Содержание:

Стр. Письмо протоиерея Анатолия Гармаева.                                                                                                    4

От составителей серии книг «УКЛАД - ОТРАДА».      8

Уроки отца Анатолия Гармаева (уроки 1-4).             12

Елена Викторовна Цыпина

Где уклад, там подвиг.                                                     16

Надежда Николаевна Акжигитова

Уроки отца Анатолия Гармаева (уроки 5-7).             25

Елена Викторовна Цыпина

Что такое Церковный уклад?                                        26

Протоиерей Анатолий Гармаев

О семейном укладе.                                                          27

Протоиерей Анатолий Гармаев

Что такое Церковный уклад? - призвания уклада 29

Протоиерей Анатолий Гармаев

Как мы уклад осваивали.                                                30

Монахиня Мария

Уроки отца Анатолия Гармаева (уроки 8-11).           40

Елена Викторовна Цыпина

По образу многоголосия.

Татьяна Викторовна Матиек

 

О преемственности в укладе.                                         46

Протоиерей Анатолий Гармаев

Хождение за образцами.                                                  51

Протоиерей Анатолий Гармаев

Что такое Церковный уклад? - жизнь уклада.            73

Протоиерей Анатолий Гармаев

Первый год моей жизни в православном укладе.      74

Марина Сергеевна Русина

Что такое Церковный уклад? - предназначение 86 человека уклада.

Протоиерей Анатолий Гармаев

Уклад в училище и на приходе.                                     88

Протоиерей Виктор Музыкант

В поисках уклада.                                                             97

Ирина Анатольевна Дронова

Встреча с укладом.                                                           110

Наталия Львовна Байрамова

*Душеустроительный путеводитель*:                         122

Мойсопутник Даль

Татьяна Викторовна Матиек

Слово протоиерея Анатолия к                                      126

*Душеустроительному путеводителю*

Без уклада - что в море вне корабля.

Александра Анатольевна Ярош

Только в мирной душе поселяется любовь                131

Татьяна Викторовна Матиек

Мой путь, как он есть.                                                      139

Матушка Любовь Кичевая

«Казнить нельзя помиловать»                                       144

Татьяна Викторовна Матиек

Встреча на дороге.                                                            148

Борис Утарбаев

*Душеустроительный путеводитель*:                         151

О духе

Татьяна Викторовна Матиек

Домашнее задание к *Душеустроительному пу- 157 теводителю*

Благословение на Рождественнский пост.                  158

Проповедь протоиерея Анатолия Гармаева

Школьная программа «Семья»

Дмитрий Зацарный

 

Готовятся к изданию новые серии книг протоиерея Анатолия Гармаева:

Горячие темы дня

(материалы с сайта garmaev- otrada.ru)

Уклад. Отрада

(материалы из группы вкон­такте УКЛАД. ОТРАДА. КНИГА. https://vk.com/club182712723)

Ответы на вопросы батюшки

(переписка на сайте otrada- volga.ru)

Проповеди протоиерея Ана­толия Гармаева

(аудиоматериал расшифрован с сайта otrada-volga.ru)

Аннотация

к проповеди «Мир и безопасность против совести и
страха Божьего» от 02.01.2020г.

Святитель Тихон Задонский: «Помни, что ты строитель, а не господин добра. Поэтому будь верным строителем Господа твоего, а не расточителем имуще­ства Господня». Нынешнее время практически противо­положно этому наставлению Тихона Задонского, потому что укрепилось в людях самоугодие, угождающее себе в двух страхах: в животном, и страхе душевном.

Животный страх отгоняет страх Божий, который тоньше и глубже. Поэтому нет никаких сил для него, и нет никакой необходимости этого страха Божьего. Более того: животный страх лежит в твоем более поверхност­ном человеке. И в итоге в наше время животный страх отложил человека от себя внутреннего и затмил совесть внутреннего человека. Совесть едва слышится и не ру­ководит, но явно человеком руководит в его сознании и подсознании животный страх.

Те, которые страха животного не имеют, живут там в себе, где есть страх Божий. Он же не о том болит, когда умирать, но направлен к Царству Небесному. По­этому и смерть ожидает как переход к Царству Бога сво­его. Отсюда и наша забота, подойти к порогу смерти должным образом. Так живёт в человеке страх Божий. Об этом ревность духовная в земной жизни. Примеры.

Аннотация

к проповеди «Кому Бог дает благодать» от
29.01.2020г.

Апостол Иаков говорит: «да покажет от доброго жития дела свои». Какие же это дела в добром житии? Чтобы дела и житие твое были от Святаго Духа в крото­сти, и в причастии от Христа в премудрости.

«Смиренным подает благодать». Если этого нет, то потому, что вы не смотрите, с благодатью или без нее живете. Себя вперед кидаете, и от себя все делаете. А о том, что Богу ругаетесь - этого не замечаете. И апостол Иаков как будто побыл у нас день, увидел, и нам посла­ние послал. Поэтому: «слушайте и меняйтесь».

Аннотация

к проповеди «Страху Господню научу вас» от
19.12.2017г.

Два страха человеческих: животный и душевный, являются мощнейшими для нынешнего времени закре­пителями падшего характера человека. И пока ты с эти­ми закрепителями не управишься, о Страхе Господнем речи быть не может. Но если ты не в Страхе Божьем, то­гда какой может быть подвижнический путь в церкви? А его и нет. Поэтому никакого Господнего пути нет, но то­гда хотя бы жизненный путь может быть есть? Призна­ком жизненного пути является чаяние жизни будущего века — это чаяние Христа. Оно же и есть дыхание Страха Божьего в человеке.

«Приидите чада, послушайте Мене: Страху Гос­подню научу вас». У аввы Дорофея в главе, посвященной страху Божьему, говорится о том, как надобно этот страх приобретать.

Все желающие могут ознакомиться с жизнью нашего поселения и деятельностью протоиерея Анато­лия на наших сайтах:

• otrada-volga.ru
• garmaev-otrada.ru

> angarmaev.ru

На канале Youtube «Отрада

Православная»

https://www.youtube.com/

Вконтакте:

> Отрада Православная

https://vk.com/pravotrada

> УКЛАД. ОТРАДА. КНИГА.

https://vk.com/club182712723

Рекомендуем посмотреть на канале Youtube «От­рада Православная» фильмы:

❖ 30 лет с арх. Кириллом (Павловым). Видео на 9­й день на поминальной трапезе. Православная Отрада.

❖ 30 лет с арх. Кириллом (Павловым). Видео на 40-й день на поминальной трапезе. Православ­ная Отрада.

❖ Фильмы к 70-летию батюшки Анатолия (все фильмы в одном)

❖ Знакомство Владыки Феодора с жизнью Отра­ды. (приезд митрополита Феодора в 2019 г. в От­раду)

Вышли книги:

1. Верен будь Христу.

Книга вторая.

2. Правда и мир. Лад и уклад.

Книга третья.

На пути куклаДу

Книга первая

Сборник воспоминаний пережитого
и размышлений

Фролова Светлана Борисовна
Матиек Анна Николаевна
(составители)

Ответственный секретарь Гуркова А.О.
Редактор и корректор Матиек А.Н.
Художественный оформитель Павлова Н.А.

Издательство: Православная Отрада
400031, г. Волгоград, ул. Голубева 1а
e-mail: Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.
+7 906 406-97-54

Подписано в печать 24.02.2020 г. Формат 1/16. Гарнитура Times New Roman. Бумага ОФИСМАГ

Печать офсетная. Усл. печ. л. 12.75. Т. 500 экз.
Отпечатано в типографии «Издательский дом
Кнауб»

 

^[1] Книга «Многая лета» - http://otrada-volga.ru/index.php/mnogaya-leta-podarok https://www.netprint.ru/order/338/6c14498d743d74120b2b30b691 a1286f/share

^[2] Кондак праздника Вознесения Господня: «Еже о нас исполнив смотрение, и яже на земли соединив Небесным, вознеслся еси во славе, Христе Боже наш, никакоже отлучаяся, но пребывая неот­ступный, и вопия любящим Тя: Аз есмь с вами, и никтоже на вы.»

^[3] Фильм (27мин) об игумении Ксении (Зайцевой), Ново-Голутвин

монастырь: https://youtu.be/VZx9smRhqRw

^[4] Свт. Игнатий Брянчанинов. T.IV стр. 168, 143

^[5] Таблица «3 по 3» представлена на стр. 182.

^[6] Молитва 10-я святого Иоанна Дамаскина, ко Святому Причащению.

^[7] «Душеполезные поучения». Преподобный авва Дорофей.